Чернильный орешек
Шрифт:
Ну а Кит побрел к Болтунье, которая мирно паслась среди папоротника. Подхватив поводья, он оседлал лошадь и поскакал рядом с мачехой, задумчиво глядя на выразительную спину старшего брата Он знавал в Оксфорде несколько человек такого вот типа, которые, кажется, испытывали некое извращенное удовольствие, осложняя себе жизнь. Кит надеялся, что Ричард не омрачит его возвращение к родному очагу. А потом его взгляд приковала тонкая фигурка Хиро, которая попридержала Златогривого рядышком с пони Руфи, чтобы пропустить Мэри-Эстер, и все мысли о Ричарде мигом вылетели из головы.
Да, возвращение Кита домой было шумным. Во дворе столпилось столько народу, что конюхи с большим трудом смогли увести лошадей в их стойла. Лия разрыдалась, отец Мишель заливался громким смехом, Клемент держал речь, чего прежде никто от него и не слыхивал, а Амброз с Фрэнсисом кричали во всю мощь своих здоровых юных голосов. Анна с Геттой что-то лепетали, щебеча, как сороки, и только Мэри-Элеонора хранила молчание, хотя это проистекало от застенчивости, а не из-за недостатка волнения. После того как Кит поздоровался с членами семьи, настала очередь слуг, приветствовавших его лучезарными улыбками, робкими кивками и реверансами, рукопожатиями и поцелуями, ведь господин Кит всегда был их любимцем, такой красивый, а уж как прост в обхождении… И даже повар Джекоб появился из кухни, где он царил, словно бог кастрюль и сковородок. Он привел избороздившие его лицо морщины в движение, которое у этого сурового старика из Йоркшира считалось чем-то вроде улыбки.
– Добро пожаловать домой, господин Кит. Я приготовил для вас самый настоящий пир, – произнес он и старательно вытер о свой фартук огромную мозолистую ладонь, чтобы осторожно пожать руку, протянутую Китом.
Кит был единственным из всех детей, о котором Джекоб проявлял заботу: быть может, это случилось потому, что один только Кит не боялся его. Как бы там ни было, Джекоб порой вытаскивал для Кита из своего большого кармана на фартуке кусочек имбирного пряника, когда мальчик натыкался на повара, прогуливающегося на дворе во время короткого перерыва в его жарких трудах. Прочие детишки пятились от ворчливого и сурового Джекоба… впрочем, мало кто знал, что Гетта время от времени приносила ему то какой-нибудь камушек, то увядший цветок, завладевшие ее вниманием в одном из садов. Никто не знал и про то, что Джекоб хранил все эти подарки в коробочке у себя под подушкой.
Когда все домочадцы добрались до зала, им пришлось снова остановиться, поскольку Киту надо было дать время полюбопытствовать и повосхищаться величественной лестницей, а детишкам позволить показать ему своих любимых зверей среди причудливой резьбы.
Улучив удобный момент, Кит спросил у Мэри-Эстер:
– Но где же отец?
– Он уехал в Твелвтриз взглянуть на одну кобылку… Да ты ее знаешь, на старушку Фею, он ее любит до безумия.
– Бог мой, конечно, знаю… выходит, она до сих пор жива?
– И не только жива, но еще каждый год приносит по жеребенку. Гамиль тоже поехал с ним, но к обеду они вернутся. Да и другие тоже должны прибыть сюда: Роб с Сабиной, разумеется, они тут гостят в городе, еще дядюшка Амброз, дядюшка Уилл, Мэсси… ну и, надеюсь, Сабина из Уотермилла, хотя насчет нее я не уверена. Но до обеда еще есть время осмотреть верхний этаж. Ты должен увидеть длинный зал и этот портрет… да-да, портрет ты непременно должен увидеть.
Амброз, Фрэнсис, Анна и Гетта последовали за ними наверх, и все они довольно долго стояли в зале, восхищаясь и картинами, и «выставкой» столового серебра, и изящными продолговатыми окнами, а больше всего, разумеется, семейным портретом. Как справедливо заметил Ричард, художнику удалось с поразительной точностью изобразить Кита.
– Я начинаю верить, что мой дух прилетел сюда, чтобы быть с вами. Мне нравится, что вы поместили на картине и Алису… несчастная девочка. Как бы мне хотелось, чтобы и она была здесь и тоже встречала меня.
– Мне недостает ее каждый день, – отозвалась Мэри-Эстер. – Она была моей старшей дочерью.
Кит предусмотрительно огляделся и, убедившись, что дети находятся от них на некотором расстоянии, негромко спросил:
– Но почему здесь нет жены моего брата? Мэри-Эстер покачала головой.
– Об этом я и говорить не могу. Твой отец воспротивился. Надеюсь, ты понимаешь, что я не могу оспаривать его решение.
Да, об этом Кит не думал. Он еще раз посмотрел на картину, а потом сказал:
– И все же отец поступил несправедливо. Сын Ричарда, я вижу, здесь, и что же он подумает, когда подрастет и поймет, что для его матери не нашлось места на семейном портрете?
Мэри-Эстер ничего не ответила, и Кит продолжал:
– Ричарду это, наверное, тоже неприятно.
– Твой отец… – начала было Мэри-Эстер, потом смолкла, как бы передумав, однако, помедлив, заговорила снова: – Твой отец, быть может, порой чрезмерно строг с Ричардом. Они с трудом уживаются друг с другом. Боюсь, что отец и сын очень похожи нравом. Вот почему…
Но как раз в этот момент в зал с криком снова вбежал Фрэнсис.
– Мадам, – отец приехал! Не пойти ли нам вниз? Он уже в холле… Кит, ты идешь?
И все дружно устремились к главной лестнице. Не успел Кит одолеть ее последний марш, как встретился взглядом с отцом. Они долго с удовлетворением изучали друг друга. Кит обрадовался, что отец не утратил своей красоты и все так же строен и величав – таким он запечатлелся в памяти сына. А Эдмунд был вне себя от счастья, увидев спокойную мужественную уверенность в осанке своего второго сына, разительно отличавшуюся от угрюмой и неуклюжей сутулости наследника Морлэнда.
Сойдя с лестницы, Кит направился по плитам мраморного пола к отцу и опустился перед ним на колени. Изящным жестом сдернув с себя шляпу, он склонил голову.
– Я прошу вашего благословения, отец. Положив руку на темные вьющиеся волосы, Эдмунд благословил сына.
– Мы рады твоему благополучному возвращению домой.
Взглянув на него, Кит улыбнулся, поднялся на ноги и от избытка переполнявших его чувств едва не обнял отца… Однако холодное достоинство Эдмунда остудило этот порыв в самом зародыше, и руки Кита опустились. Он посмотрел в серые глаза отца снизу вверх – Кит вырос высоким, но Эдмунд был еще выше – и негромко сказал.
– Надеюсь, что вы в добром здравии, отец. Я рад снова оказаться дома… хотя в самом доме многое изменилось.
– Надеюсь, ты нашел эти изменения полезными.
– Разумеется, сэр. Дом очень красив, правда, я не успел его как следует осмотреть.
– У тебя еще будет на это время. Завтра я возьму тебя с собой, сделаем объезд имения. Нам также придется подобрать тебе новую лошадь. Старушка Болтунья не годится для молодого джентльмена, это скорее пони для детишек. Думаю, мы остановим выбор на потомстве Феи. Ты приглядишь себе двух-трехлетнего жеребца и приручишь его. Я бы хотел, чтобы в седле у тебя был достойный вид.