Черно-белая палитра
Шрифт:
– Хочу вот эту! Да-да, ее! – повторил он, обращаясь к Эльзе. – Эту, в костюме стражницы!
И, не считая нужным дождаться чьего-либо ответа, обхватил меня своими ручищами и прижал к стене.
Тут следует кое-что уточнить. Мне очень далеко до великого воина. Мои физические силы ограничены, светлой магией я не обладаю, да и вообще я хоть и страж, но работаю в следственном отделе, а не в группе захвата или отряде охраны. Моя функция заключается совершенно в другом. Тем не менее кое-какие средства самозащиты мне доступны, и этих средств более чем достаточно, чтобы справиться с недоразумениями вроде нынешнего. Я даже самозарядный
Я решила пойти навстречу. Как-никак я здесь в гостях, приняли меня в целом хорошо, сотрудничать не отказывались, даже работу предложили. Так что я ограничилась парой движений, заставивших мужчину согнуться пополам. Обойдя его, вежливо попрощалась с Эльзой и покинула гостеприимный дом.
Путь в участок лежал через рыночную площадь. Стуча каблуками ботфорт по булыжникам мостовой, я шла и с удовольствием вслушивалась в извечно царящий здесь гомон. Я любила это место. Не потому, что здесь можно было делать покупки. Лишних денег у меня не водилось: жалованье у сержантов скромное, и после оплаты съемного жилья оставалось совсем немного. Просто рынок являлся одним из тех трех-четырех мест, которые олицетворяли для меня город. Не столько собственно Тель-Рей, сколько город вообще. А я любила городскую жизнь и ни за что не согласилась бы променять ее на однообразные будни поселка, из которого была родом.
Я нырнула в узкую улочку, разогнав широкими шагами голубей – еще один верный признак оживленного города. Впрочем, голуби, громко хлопая крыльями, слетелись обратно, стоило мне сделать еще несколько шагов. Район, прилегавший к площади с северной стороны, был бедным и непрезентабельным. Не трущобы, но и глаз не радует. Улочки местами такие узкие, что двоим не разойтись. Грязно, душно. Между окнами тянутся бельевые веревки, увешанные сохнущей одеждой. Вообще-то белье положено сушить лишь под окнами, выходящими во внутренний двор, дабы не портить вид улиц. Но в таких районах, как этот, на подобные нарушения, как правило, закрывали глаза.
Подняв голову, я обнаружила на стене неприличное слово, любовно выведенное яркой зеленой краской. Судя по тому, каким крупным оно было и как высоко расположилось, дело не обошлось без магии. Пожав плечами, продолжила шагать дальше. Пускай светлый отдел во главе с Белобрысым разбирается.
Выбравшись на улицу пошире, заметила нескольких местных жителей. Люди никуда не спешили и, кажется, просто вышли подышать свежим воздухом да поговорить. Максимум – сходить в ближайшую лавку. Поздоровалась с Тэмом, здешним сапожником, миновала пару домов, а возле стены третьего увидела человека, сидящего прямо на земле.
Такое здесь принято не было. Район пусть и небогатый, но скамейки имеются, да и, в крайнем случае, на ступеньку можно присесть. А этот словно не замечал, насколько неудобно устроился. Наоборот, сидел, прикрыв глаза, с блаженной улыбкой на лице и ритмично покачивался из стороны в сторону. Зрелище мне откровенно не понравилось, и я подошла поближе. Это было куда более серьезно, чем незаконно разукрашенные стены, так что проходить мимо не было ни малейшего желания.
– Эй! – окликнула я сидящего мужчину.
Никакой реакции. Он не только не ответил, но и вообще никак не отреагировал на мое приближение. Не открыл глаз – даже ресницы не дрогнули – и продолжил покачиваться будто в такт ему одному слышной музыке.
– Уважаемый, вы не замерзнете? – громче спросила я, склонившись над незнакомцем.
И вновь меня будто не замечали.
– Без толку, – сообщил подошедший тем временем Тэм. – Когда он вот так вот усядется, ни на что не реагирует часа по три.
Разогнув спину, я обнаружила, что и остальные местные подошли поближе, с любопытством следя за развитием событий.
– И часто он так «усаживается»? – осведомилась я.
– Да в последнее время частенько, – ответил Тэм. – Вчера так сидел и третьего дня тоже…
– Третьего дня он к матери ездил, – возразила какая-то бабка в сером переднике. – Четыре дня назад – вот тогда сидел.
Тэм почесал затылок, сдвинув набок шапку.
– Может, и четыре, – согласился он.
– Ну понятно, – проворчала я.
Присела перед обсуждаемым парнем на корточки, бесцеремонно взяла за руку и первым делом задрала рукав, намеренная взглянуть на вены. Его поведение было вполне характерным для человека, принимающего ронаин – наркотик, который обычно вводили в организм через кровь.
Ничего не обнаружив на правой руке, я проверила левую. Однако и там не было ни синяков, ни других признаков уколов. Непонимающе нахмурившись, я приподняла парню голову – он так и не открыл глаз, даже раскачиваться по мере возможности продолжал – и посмотрела в лицо. Приподняла веко, затем второе. Странно. Никаких признаков воздействия ронаина. Глазные белки не желтоватые, веки не покраснели, зрачки не крохотные, а совершенно нормального размера. Симптомов нет, а вот поведение совершенно классическое. Я попыталась растормошить сидящего, но не преуспела.
Встала и повернулась к ожидающим продолжения соседям.
– Давно это началось?
– У Мэла вроде как недавно, – не вполне уверенно протянул Тэм.
– Недавно, да, – подтвердила бабка, но меня уже интересовало другое.
– Стоп! Что значит «у Мэла недавно»? – быстро спросила я. – Подобное что – и с другими происходит?
– Да есть еще пара-тройка человек, – заметил присоединившийся к нам старичок. – Вот, например, Мартин, молочницы нашей старший сын. Я его пять минут назад видел: вышел из дома Кверта, к стене прислонился, а на лице улыбка до ушей. Потом сполз по стене да так и остался на земле сидеть. Срамота!
– Кверта, Кверта… – задумалась я. – Это Остин Кверт, который привратником в гостинице «Лунный луч» работает?
– Тот самый, – подтвердил старичок.
– А ну-ка пошли к нему, – решительно распорядилась я.
И первой зашагала в нужную сторону. Точного адреса я не знала, но направление себе представляла, а дальше присоединившиеся горожане не дали бы заблудиться. Пропустить представление никто не желал.
Пожалуй, в помощи спутников с указанием нужного дома потребности и не возникло бы. Место легко было определить по сидевшему у стены человеку. Молодому парню было, наверное, не более восемнадцати. Сидел он так же, как и предыдущий, закрыв глаза, блаженно улыбаясь и раскачиваясь из стороны в сторону. Только у этого еще и пальцы рук подрагивали.