Чернобыль. Обитель зла
Шрифт:
Охранник встретил меня дежурным подозрительным взглядом. Смешной человек – мы знакомы с того самого момента, как Особая Группа занимает это маленькое здание на окраине Москвы. И в нерабочее время можем активно потрепаться на разные темы. Кроме, пожалуй, рыбалки и футбола – эти два традиционных мужских увлечения полностью меня миновали. Но стоит Олегу заступить на пост – и все: перед тобой неприступная скала. Наверное, если промедлить с процедурой идентификации, он запросто может попытаться всадить мне пулю между глаз. Только попытаться – он хоть и чертовски неплохой стрелок, но со мной парню тягаться будет непросто. Скажем так: у нас очень разные слои существования. И на моем уровне его навыки – только планка крепкого середняка.
Так
Экран контрольного устройства высветил несколько причудливых кривых, а потом над дверью зажглась зеленая лампочка. Ну вот, теперь я могу пройти в святая святых – штаб-квартиру Особой Группы. Хотя, конечно, здесь не только штаб. Тут располагаются и научная лаборатория, и тренировочные залы, и аналитический отдел. В здании тесновато, но большего нам никто не выделит. Потому что при всей своей важности Особая Группа находится на очень странном положении.
Все дело в том, что фактически ОГ создавалась по собственной инициативе директора ФСБ, без согласования с вышестоящими инстанциями. На тот момент это была вынужденная мера – Зона еще только начала проявлять себя на расстоянии, и отчеты о происшествиях, связанных с ее активностью, больше всего напоминали сообщения бульварной прессы, сочиняющей истории об аномальных явлениях. Полагать, что запрос на создание в ФСБ структурного подразделения, занимающегося расследованием подобной чепухи, будет воспринят всерьез, было, по меньшей мере, наивно. И потому на первых порах Особая Группа работала вообще неофициально. Потом ее все-таки провели по документам, но область задач определили настолько туманно, что никто посторонний так и не сможет понять, что мы такое.
В принципе я знаю, почему было так сделано. Мы по долгу работы сталкивались не просто с аномальными явлениями, а с проявлением некоей чуждой и злой воли, пусть даже не персонифицированной, не имеющей конкретного мозга, корректирующего поступки. Зона напоминала гигантскую раковую опухоль. И то, что явления и объекты Зоны стали появляться где-то вдалеке от нее, означало, что эта опухоль начала пускать метастазы. ОГ была чем-то вроде ножа хирурга, препятствующего распространению болезни. А попробуйте-ка найдите хирурга, которому нравится, когда на него в ходе операции глазеют посторонние люди, кто бы они ни были по их общественному положению. Тем более, если эти люди не просто глазеют, а то и дело пытаются вмешаться в работу и очень часто действительно вмешиваются.
Я поднялся на второй этаж и направился по коридору к своему кабинету. И тут на меня буквально налетела белокурая Жанночка – помощница шефа. Эта дама ангельской внешности могла бы служить наглядной иллюстрацией к любому анекдоту про блондинок. Хотя на самом деле шеф ни за что не стал бы держать вблизи от себя человека, у которого интеллекта ищи не доищешься. Жанна, например, была человеком с острым аналитическим умом, а при необходимости без труда могла работать «в поле». И оперативник из нее получался прекрасный – я убедился в этом лично, поработав с ней над парой заданий.
– Сергей, как я рада тебя видеть! – воскликнула она. – Тебя Степан Иванович ждет не дождется.
– О как. И прямо с утра пораньше?
– Ну, как видишь. Ты, конечно, можешь вначале бросить вещи в кабинет, но уж потом бери ноги в руки.
То, что от меня не требовалось опрометью бежать на ковер, еще ничего не означало. За этим могла скрываться как мелочь, так и очень серьезная неприятность.
– А что ему надо, не знаешь? – спросил я.
Жанна улыбнулась.
– Успокойся, не на выволочку зовет. А вот зачем конкретно – не знаю. Мне он ничего конкретного не говорил.
– Понятно. Ну передай ему, что я сейчас приду.
Жанна улыбнулась, махнула мне рукой и упорхнула по лестнице на третий этаж. Начальство у нас, как ему и полагается, обитает в горних высях.
Я сунул ключ в замок кабинета, толкнул дверь, зашел. Там было душновато, пришлось открыть форточку. Включил компьютер, налил воды из пяти литровой пластиковой канистры в чайник. В общем, приготовился к нормальному старту рабочего дня. Теперь можно было и к руководству сходить.
Степан Иванович Зарембо родом был из цыган, что весьма нетипично для руководящего работника в ФСБ. Здоровенный, смуглый, с висячими длинными усами и пронзительно-черными глазами, он был чертовски колоритен, когда надевал мундир. Лично мне Зарембо напоминал колумбийского военачальника, который, того и гляди, устроит государственный переворот и отдаст власть в стране военной хунте. Первое время нашей совместной работы мне эти ассоциации настолько досаждали, что я просто не мог удержаться от улыбки. Зарембо некоторое время хмурился, а потом спросил прямо в лоб: какого хрена я над ним зубы скалю? Я честно рассказал. Степан Иванович расхохотался, а потом признался мне, что мундиры ему никогда не нравились, и констатировал: пожалуй, надо сократить время их ношения до минимума. Так он и сделал, перейдя на строгие серые костюмы.
Биография у Зарембо, надо сказать, была довольно-таки примечательной. Родился он в цыганском таборе, там же прожил до семи лет. Табор был самым обыкновенным. Мужчины жили случайными заработками, женщины и дети попрошайничали и приторговывали скверными наркотиками из Средней Азии. На этом и погорели, в результате чего табор загремел за решетку фактически в полном составе. Зарембо, однако, попал в детский дом, и это кардинально изменило его дальнейшую судьбу. Маленький шустрый цыганенок, как оказалось, имел характер настоящего звереныша. Это помогло ему защититься от сверстников и даже старших по возрасту ребят. А еще – у него был полный порядок с мозгами. К четвертому классу цыганенок стал чуть ли не лучшим учеником в детдоме. Вместе с тем он остался зверенышем, который мог, при необходимости, грызть своих противников зубами. Именно поэтому решили от него избавиться. Степу Зарембо отправили в суворовское училище. Там он показал себя исключительно с лучшей стороны. Шли годы, и Зарембо понимал все яснее, что нашел свое призвание. Не обязательно это должна быть армия, но в любом случае – служба. Служба той стране, которую он неожиданно обрел как родину.
После училища ему открыла двери Академия МВД. Зарембо закончил ее в восемьдесят пятом году и получил направление на работу в КГБ. Дальше было много всего, о чем можно рассказывать бесконечно. Но в конце концов сорокадвухлетний полковник Зарембо получил внеочередные генеральские погоны и предложение возглавить Осо-бую Группу.
Я постучался в дверь кабинета и, не дожидаясь ответа, переступил порог. Зарембо поднялся из-за стола, выходя мне навстречу.
– Привет, Серега! – сказал он.
– Привет! – ответил я.
Здесь, в Особой Группе, народ привык обходиться без лишнего подчеркивания своего служебного положения. Нас было слишком мало для этого.
– Присядь. Я тебя позвал, чтобы обмозговать одно интересное дельце. Мне его вчера вечером подкинули в разработку. Я долго пытался понять, а с чего бы вдруг. Потому что с виду – ну никак не наш профиль. Веришь или нет, полночи над ним просидел, банку кофе выдул. До сих пор руки трясутся.
– Что за дело такое? – удивился я.