Черное колесо
Шрифт:
– Я основываюсь на общепринятых фактах, – с достоинством сказал я. – А теория Пен – всего лишь безосновательное предположение.
– Не горячитесь, док. Факты? Да, кое-что вы знаете. Но не все. А как, не зная всех фактов, получить верный ответ? Наука убеждается ежедневно, что возможно такое, что ещё полвека назад считалось нелепостью. И не признает ли она спустя полвека то, что отвергается сегодня? Вот идеальная возможность проверить ваши факты. Если Пен права и капитан заклят колесом, мы найдём сокровища. Если нет, я сниму перед вами шляпу. Но, док, если вы окажетесь неправы, хватит ли у вас мужества признаться в этом?
Я ответил:
– Если
Он беспокойно заёрзал.
– Оглядываясь назад, я думаю, что поведение Большого Джима на старом корабле доказывает: в тот момент он был старым капитаном, – признал он.
– Оглядываясь назад, – ехидно повторил я, – я думаю, что Большим Джимом руководила алчность и желание развлечься. Но потом он увидел колесо, осознал его потенциальные возможности и разработал свой безумный план.
Мактиг спросил:
– И что вы собираетесь делать? О, я буду молчать. Но ни в чём, что может причинить ущерб капитану, помогать не буду. Идея с гипнозом ваша, вы ею и занимайтесь.
– Нужно как можно скорее увезти Бенсона домой. Там мы очень тихо и незаметно переместим его в такое место, где за ним можно будет наблюдать. А пока я должен удерживать всех жертв подальше от него, пока он не вовлёк их в действия, опасные для них самих. Я намерен противопоставить его внушению собственное. Я скажу леди Фитц, Бурилову, Светловым и Слиму Бэнгу, что капитан болен заразной, но не очень опасной болезнью.
– Ну, что ж, это ваша идея, – повторил Мактиг.
Вскоре он ушёл, а ко мне заявилась леди Фитц.
Она пожаловалась, что сны об Ирсули повторяются.
– Мне кажется иногда, что жрица действительно дух и хочет полностью овладеть моим телом.
Я подумал, что может сделать с её милостью возможность обладания сокровищем.
Леди Фитц сказала:
– В такие моменты бывает, что моя личность полностью исчезает и через мои глаза смотрит Она. Это ужасное чувство! Но сила молитвы мой добрый доктор, изгоняет её. Я напоминаю себе, что Бог создал моё тело, что я – часть Господа, и потому это тело принадлежит Богу. Но если она и дух, доктор, то мне кажется, не злой. Может, я поступаю неправильно, когда противлюсь ей. В конце концов, – набожно добавила она, – мы все должны нести свой крест.
Очевидно, плащ жертвы имеет свои привлекательные стороны. Особенно если он вышит драгоценностями. Я посоветовал ей держаться подальше от каюты Бенсона и направился к Флоре. Когда я спросил, возвращались ли к ней сны об Ирсули, она вздрогнула, покраснела, и ответила отрицательно.
От неё я пошёл к Джонсону и осведомился, когда мы сможем покинуть остров. Я сообщил, что тщательно осмотрел Бенсона и нашёл, что сердце у него ослаблено.
Джонсон ответил коротко:
– Сможем выйти в море через несколько дней. Все перерабатывают, и положение может стать угрожающим. Вмешательство капитана Бенсона в ход работ действует на нервы не только мне, но и моим людям. И хотя я не одобряю ни его поведения, ни поведения моих людей, мой долг на корабле – сохранить мир. А долг для меня значит очень многое. Уверяю вас, я не меньше вашего хочу как можно быстрее убраться отсюда.
Он был прав: вмешательство Бенсона во все дела могло привести к серьёзным неприятностям. Вскоре на носовой палубе произошло несколько драк: Перри сцепился с Коллинзом (стюардом в каютах), затем Коллинз – со Слимом Бэнгом.
К несчастью, вторую драку застал Бенсон. Он устроил суд, где Коллинз вызывающе заявил: обе драки произошли из-за его утверждения, что Бенсон спятил.
– Точно как ваш прадед, – мстительно добавил он, бросив красноречивый взгляд на Бенсона.
В лучших старинных традициях Бенсон приказал выпороть Коллинза. Джонсон возразил, сказал, что это незаконно. Бенсон послал все законы в ад и сам набросился на Коллинза. Хендерсон и Маккензи удержали его, на несколько минут он действительно обезумел – и это при множестве свидетелей!
Если бы у Коллинза была возможность сбежать с корабля, он бы ею воспользовался. Джонсон отругал его и отстранил от всех обязанностей, которые могли столкнуть его с Бенсоном или его гостями.
Бенсону следовало бы уединиться, пока инцидент не будет забыт, но он, напротив, ещё больше стал вмешиваться в работу, всюду выискивал недостатки, всё сильнее ухудшал ситуацию. Лишь когда его люди ясно намекнули, что считают его выходки сумасшедшими, он заперся в своей каюте. Мактиг навестил его, и эти двое стали неразлучны. Пен тоже сторонилась всех. Я просовывал ей под дверь умоляющие записки, но не получал никакого ответа.
К ужасу рабочих, леди Фитц много пила и, будучи одержима Ирсули, вслепую бродила по палубе. Теперь, несмотря на все мои утверждения, она была уверена, что Ирсули – не сон. Она оскорблённо уединилась, заявив, что больна, попыталась включить в свой карантин Бурилова, но тот вскоре напился и переломал всю мебель в её каюте, после чего был отправлен в свою.
Нарушения порядка привели к тому, что Джонсону пришлось поручить своим людям дополнительные обязанности. Это усилило недовольство. Однажды на нижней палубе я стал случайным свидетелем импровизированного обсуждения невыносимой развращённости богатых бездельников.
Нас ждали неприятности.
Я заманил Сватлова к себе в кабинет и попросил объяснить значение чёрного колеса в религиозных символах и украшениях. Я надеялся, что при этом раскроется, одержим ли он также снами об Ирсули или нет. В ответ преподобный разразился длиннейшей лекцией.
– Вера в круговое движение, – начал он, – в магию круговых символов восходит к говорившим на санскрите ариям незапамятного прошлого. От их племени происходят все современные индоевропейские народы. Они расселились от своей прародины в северных Гималаях, унеся с собой язык, обычаи и верования, которые отчасти дожили до наших дней. Поскольку они заселили весь земной шар, сейчас нет ни одной религии, где не присутствовал бы символ колеса.
Возможно, наиболее известное религиозное использование колеса мы встречаем в Тибете. Здесь молитвенное колесо называется «мани-чор-кхол» – «драгоценное молитвенное колесо». У индусов аналогично – дхарма-чарки, а у сиамцев – тамма чак. Это не «Колесо прошений», как обычно считают, а «Колесо восхвалений». Оно полое, и на нём написано: «Ом мани падме хум», что означает «Хвала Будде, драгоценности лотоса».
Тибетцы используют колесо в религиозных целях повсеместно: они делают надписи на своих водяных колёсах, подвешивают вращающиеся от тепла колеса к своим печам, помещают колеса на улицах, где их касаются прохожие, заставляя вертеться. Вращение всегда по часовой стрелке, с востока на запад – по движению солнца. От их веры, что вращение колёс вызывает вращение мира на своей оси, возможно, происходит наше выражение, что от лести кружится голова.