Черное колесо
Шрифт:
– Потише! – рявкнул он. – Никто её не тронет, ясно?
Смитсон с бранью вырвался. Издевательский смешок Мактига заставил его повернуться.
– Вы чертовски правы! – сказал Мактиг. – И если у вас есть здравый смысл, держите руки подальше от нас!
– Что? – Лицо Смитсона было мрачно.
Мактиг улыбнулся, словно комическая маска.
– Вы кое о чём забыли, и вы, и чернобородый Чедвик. Кто провёл вас сквозь эту головоломку, сквозь этот частокол рифов? Я! А кто вас выведет? Никто не знает прохода, кроме меня.
– Думаю,
– Как же! Вы только и сумеете, что посадить корабль на риф, и потопите его вместе с собой.
Мактиг усмехнулся, когда Чедвик оглядел корабль.
– Шлюпки? Да они и половины вас не вместят. Кому-то придётся тонуть, и вот когда вы будете решать, кому именно, начнётся ад. Никому не понравится, если его бросят.
Подобно Чедвику, он говорил громко:
– Если вы решите уходить на шлюпках, вам придётся резать друг другу глотки. Вполне в вашем стиле, Чед.
Смитсон плюнул, схватил Мактига за ухо и резко крутанул.
– Больно, – спокойно заметил тот.
– А теперь? – подчёркнуто зло спросил Смитсон и повернул ещё сильнее. – У меня есть способы заставить тебя слушаться, рыжий!
Мактиг скривился, не переставая улыбаться:
– Вы думаете? Но знаете, когда мне больно, я утрачиваю память.
Смитсон раскрыл рот и выпустил его ухо.
– Да, – ещё мягче продолжал Мактиг, – боль творит со мной странные вещи.
Чедвик похлопал Смитсона по плечу и занял его место.
– Сильная боль, – усмехнулся он, – может подействовать и по-другому.
– Нет, – ответил Мактиг, наклоняясь, чтобы потереть покрасневшее ухо о плечо одного из караульных. – Сильная боль принесёт непоправимый вред. А сможет ли такой рулевой вести корабль? К тому же даже с превосходным здоровьем я не захотел бы жить, если не нравлюсь сам себе. Поэтому я совершу самоубийство. Может, прямо за рулём.
Чедвик задумчиво повернулся к Пен. Её белое лицо светилось, как цветок в тростнике. Она отшатнулась от него. Леди Фитц запищала и обвисла, но обморок вывернул ей руки, и она немедленно пришла в себя. Мактиг предупреждающе толкнул меня ногой и сказал, обращаясь к Чедвику:
– Если думаете о непрямых методах воздействия, не старайтесь. Вы знаете, какой я мягкосердечный. Меня печалит, когда моим друзьям больно. Как я могу заниматься своим делом, если я опечален? Так что обращайтесь со всеми нами как можно лучше, и, может быть, тогда я выведу вас отсюда.
– Это ты сейчас так говоришь! – сказал один из людей Смитсона.
Мактиг рявкнул:
– Только троньте кого-нибудь, и увидите, что получится!
– Заткните ему пасть! – крикнул кто-то ещё.
Но Чедвик и Смитсон беспокойно переглянулись и отошли на несколько шагов. Смитсон подозвал своих приближённых. Они недолго шёпотом посовещались, затем Чедвик вернулся к Мактигу и иронически поклонился.
– Один – ноль в вашу пользу. Вы в безопасности.
– Пока, – сухо согласился Мактиг.
Чедвик пожал плечами и менее вежливо спросил:
– А чего вы ожидали? Вы ничего не выиграли, только немного времени. Затянули агонию, – добавил он, улыбаясь Пен.
Она взглянула на меня. Мактиг – тоже.
– За это время многое может случиться, Чед, – сказал он.
Я понял его. Пройдя рифы и выйдя в открытое море, мы больше ничем не сможем обеспечить свою безопасность. Но хоть меня и стерегли, я как врач имел уникальную возможность вырвать успех у мятежников.
Чедвик фыркнул:
– А, понятно! Вы на самом деле верите в этот вздор насчёт Ирсули! Вас спасёт африканский фетиш! Сон!
Он скользнул к Бенсону, который теперь молчал, но смотрел по-прежнему вызывающе:
– Или вы загипнотизируете всех, одного за другим? Нет, дорогой капитан, вы никого не увидите, сидя под замком!
Он снова зашептался со Смитсоном. Я закончил перевязывать Коллинза и встал. Барнс тут же прижал ствол оружия к моей спине и предупредил:
– Я слежу за каждым взмахом твоих ресниц, приятель!
– Что ж, ваше дело, – дружелюбно ответил я, зная, что сторож помешать мне не сможет. Если, конечно, ничего не смыслит в медицине. Даже самый правильный рецепт, если неправильно его применить, может оказаться смертельным.
Смитсон занялся устройством пленных, а я добродушно и заботливо смазывал ушибы и порезы, добиваясь большей свободы передвижения, которая мне потом понадобится.
Но, работая, я всё время вспоминал Борджиа. Никогда они не были так внимательны к своим жертвам, как когда собирались их отравить.
24. БЕЛОЕ ПЛЕМЯ
Некий мудрец заметил, что человек не устаёт на самом деле, если рассматривать сон как совершенно новое состояние. По этим стандартам я измерял свою усталость в ту ночь. Хотя пленников и увели, но произошли новые вспышки насилия, и у меня хватало дела.
Кое-кто возражал против стремительного возвышения Смитсона, результатом чего явились новые стычки и ранения, и ко мне пришли за помощью. Предложение Чедвика о выборах старших офицеров спровоцировало политическую кампанию, и наиболее вероятные кандидаты яростно принялись добывать голоса, в результате – новые раненые и пополнение в лазарете.
Кое-кто переменил своё мнение в пользу Бенсона. Прежде чем их выступление было подавлено, погибли ещё двое, и их, вместе с телами Слима Бэнга, Перри и того, что умер от раны в лёгких, бросили за борт. Перед тем, как выбросить за борт тело Флоры, с ним обошлись так отвратительно, что я чуть не утратил самообладания. Меня удерживала только мысль о Пен.
Каюту Бенсона разграбили, портрет старого капитана вырвали из рамы и издевательски прибили на рее вниз головой. Чедвик и Смитсон предъявили всем чашу и драгоценности Рафферти, предотвращая дезертирство: они хотели, чтобы моряки по-прежнему относились к Бенсону враждебно.