Черное лето
Шрифт:
– С какой лабораторией работает Камбрия?
– С той же самой, что обслуживает все полицейские участки на Северо-Западе, – пожал плечами По.
Она кивнула в знак одобрения:
– Этим можно доверять. Они понимают, что делают. Но не думаешь же ты, что несколько персонажей, никак друг с другом не связанных, собрались и заменили один образец другим?
По покачал головой.
– А исходный образец ДНК, с которым сравнивают ее кровь, надежен?
– Да. Я его собирал.
Дойл кивнула. Что в ней было хорошего, так это то, что если она вам доверяла, вам никогда
– Ну тогда слава богу, что ты ко мне пришел. – Она указала на свой кабинет. – Сейчас кое-что доделаю и буду вся твоя. Посиди пока.
По сел рядом и наблюдал за ее работой сколько мог, но когда она начала вытягивать тромбы из вен пожилой женщины, отвернулся. Этот морг использовался, помимо прочего, и для обучения, поэтому за ее столом находился коридор, отделенный плексигласом, но поскольку было воскресенье, он был пуст. В остальном морг был вполне стандартным. Чуть современнее, но в целом такой же, как все остальные, в которых ему довелось побывать. Холодные камеры гудели, как камертоны. В каких-то была установлена температура минус двадцать, при которой трупы могли храниться неопределенно долго. От кондиционера, который можно было бы мягко охарактеризовать как «слишком резкий», бусины пота у него на лбу замерзли. В воздухе висел лимонный химический запах. Это было не то чтобы очень неприятно, но ноздри зажимало и глаза слезились. Большие раковины, сливы и шлюзы располагались у облицованных плиткой стен, украшенных ламинированными табличками, которые рассказывали об охране труда и технике безопасности. В этой комнате к мертвым относились с уважением, но не в том случае, если правда требовала иного. По терпеть не мог морги. Всегда их ненавидел. Если он оказывался в морге, значит, полиция облажалась.
Закончив, Дойл переключила внимание на него. Больше она не стала тратить время на светские разговоры.
– Я изо всех сил пытаюсь понять, чего ты от меня хочешь, По. Похоже, ты знаешь, что произошло.
– Я просто хочу подключить к делу твои гениальные мозги, Эстель. Понимаю, это звучит глупо, но возможно ли, чтобы один человек сделал себе ДНК другого? Провернул процедуру настолько крутую, чтобы получилось обмануть лабораторию?
К его удивлению, она не расхохоталась ему в лицо. Или, что было бы еще хуже, не приподняла бровь.
– Недавно команда израильских ученых доказала, что технически такое возможно. Им удалось удалить все следы ДНК из образца крови и заменить ее чужой.
По изумленно вытаращил глаза. Это звучало как полный бред.
– Этого хватило, чтобы обмануть судмедэкспертов, – язвительно добавила она.
Его глаза округлились еще сильнее. Национальное агентство по борьбе с преступностью должно было быть в курсе всех передовых технологий – почему он даже не слышал о подобном? Надо, сказал он себе, как можно скорее сообщить Флинн.
– А в полностью оборудованной лаборатории молекулярной биологии, – продолжала Дойл, – любой приличный биолог сможет синтезировать ДНК.
Какое-то время По молчал и думал. Хотя научный мир становился все ближе к тому, который показали в «Бегущем по лезвию», к рассматриваемому вопросу это отношения
– Но, полагаю, в случае реального человека это не сработает – в живом существе же невозможно синтезировать ДНК?
– Пока нет. Я просто высказала свою точку зрения, По. Мне нужно, чтобы ты понял, что такое кровь.
Дойл никогда не тратила слова зря: если ему нужно было понять, что такое кровь, значит, ему нужно было понять, что такое кровь.
– Это жизнь. Это самая совершенная и самая уникальная жидкость, какую только можно представить. Органическая инженерия во всей красе. Она делает все, что нам нужно. Кормит нас и защищает. Насыщает нас кислородом и очищает от углекислого газа. Регулирует нашу температуру и помогает нам размножаться.
По ничего не сказал.
– От одного взгляда на красный цвет наше сердце начинает биться быстрее. Это потому, что красный мы ассоциируем с кровью, а если мы видим кровь, значит, произошло что-то плохое.
По этого не знал. Он и представить не мог, что так слабо контролирует свое тело, в чем и признался Дойл.
– Не волнуйся, По. Я уверена, если видишь ее слишком часто, ты перестаешь испытывать такую интуитивную реакцию. В общем-то интересная гипотеза. Можно доказать ее или опровергнуть на следующей лекции. – Она взяла листок и ручку, сделала пометку.
– Предположим, у кого-то есть кровь Элизабет Китон – можно ли перелить ее в тело другого человека и изменить ДНК?
Дойл покачала головой.
– Это невозможно. ДНК возникает в результате слияния гамет наших родителей.
По вздохнул. Общаться с Дойл было почти все равно что с Брэдшоу – обе обладали талантом делать сложное еще сложнее. Дойл была профессором медицины, а он провалил экзамен по биологии. Они не могли достичь даже базового уровня понимания. Его замешательство, по-видимому, читалось слишком явно.
– Гаметы – это наши репродуктивные клетки, По. Мы наследуем… – Увидев его пустой взгляд, она оборвала фразу. – Послушай, я могу тебе это объяснить, но не могу за тебя понять.
Не-а, не «почти». Общение с ней – в точности как с Брэдшоу.
– Прости. – Он изо всех сил постарался сосредоточиться и слушать, что она говорит.
– Кровь поступает из костного мозга, а не наоборот. Даже если кому-то сделают полное переливание крови, его ДНК не изменится. А поскольку организм производит сто миллиардов эритроцитов и четыреста миллиардов лейкоцитов каждый час, образец крови, который обманул бы сложный тест ДНК, должен быть взят почти одновременно с переливанием.
– То есть… ты хочешь сказать, что это невозможно?
– Даже гипотетически.
Первый удар.
Больше чтобы показать Дойл, что он внимательно слушал, По спросил:
– А если сделать трансплантацию костного мозга? Это может изменить состав крови?
– Ты говоришь о химере. О человеке с двумя типами ДНК.
– Я?
– Ты. В прежние времена при некоторых типах лейкемии пациенту разрушали костный мозг и полностью заменяли на донорский. Теоретически это могло изменить ДНК чьей-то крови, но все остальные клетки тела сохраняли исходную.