Черное лето
Шрифт:
– Джефферсон Блэк – где он?
Брэдшоу нашла его старую фотографию, так что По знал, как он выглядит. И сейчас в «Собаке» его не было.
– Сначала надо купить выпить, – усмехнулась барменша. В баре было полным-полно альфачей, и подчиняться ее приказам значило ставить себя под угрозу.
Ничего ей не ответив, По повернулся к завсегдатаям этого заведения:
– Меня зовут Вашингтон По. И если вы мне не скажете, где Джефферсон Блэк, я буду приходить сюда каждый день, пока его не увижу. Каждый. Сраный. День.
Это привлекло внимание посетителей.
Он услышал, как за его спиной открылась дверь. По «Собаке» пронесся вздох облегчения.
По обернулся.
Задача решилась сама собой. Явился Джефферсон Блэк.
Глава тридцать седьмая
Прежде чем стать шеф-поваром, Джефферсон Блэк был десантником. Как десантник выглядел он до сих пор. Прямая спина, широкие шаги, абсолютная уверенность. Лет тридцать с небольшим, коротко подстриженные волосы песочного цвета, нос боксера и челюсть, похожая на наковальню. Свободные фланелевые шорты, толстовка с капюшоном и надписью «Десант», мрачное выражение лица.
Он прошел по липкому ковру в пустой угол и сел. Люди с обеих сторон расступились, освобождая ему место. Завсегдатаи «Собаки» изо всех сил старались не попадаться ему на глаза. Он ничего не заказал, но барменша сама поднесла ему пинту лагера и что-то вроде настойки бренди. Он без благодарности принял напитки, осмотрелся вокруг, как пристало бывшему солдату элитных войск, и сразу увидел По.
По выдержал его взгляд, чуть любопытный, подошел и сел рядом. Брэдшоу уселась на табуретку напротив них обоих и нервно огляделась.
– Мне сказали, что я найду вас здесь, – сказал По.
Блэк посмотрел на него и чуть заметно улыбнулся. По сунул руку в карман, вынул ордер, раскрыл и положил на стол. При этом Блэк слегка напрягся и на миг опустил глаза:
– И вот я здесь.
По взглянул на часы.
– Есть хотите? Я готов угостить вас обедом, если вы не против оставить тут свою пинту. Сомневаюсь, что ее кто-нибудь тронет.
– Я сыт, – отказался Блэк. – Стараюсь начинать каждый день с правильного завтрака. Хожу в одну кофейню на Бэнк-стрит, она довольно старомодная, но шеф-повар там знает, как правильно готовить яйца.
По была знакома эта кофейня. Она называлась «Джон Уоттс», и там продавался кофе со всего мира. По и сам часто туда заглядывал.
– Я там всегда завтракаю, прежде чем приступить к утренним делам.
– Каким же?
– Сгибать и разгибать руку.
По ничего не ответил. Эти слова не показались ему двусмысленными. Он заметил, что Блэк вспотел. Потными были и все остальные – день выдался жаркий, а «Собака» и в лучшие времена была той еще чашкой Петри, – но с Блэка пот прямо-таки стекал.
– Ну так что, детектив-сержант По из Национального агентства по борьбе с преступностью, чем могу быть полезен?
По задумался, сказать или не сказать Блэку, что он тоже служил. Может быть, это помогло бы наладить отношения.
– Я расследую дело Джареда Китона.
Ноздри Блэка раздулись, а челюсти сжались. Костяшки пальцев руки, державшей пинту, побелели, дыхание ускорилось.
– Что такое? – прорычал он. – Что этот сукин сын опять натворил?
Брови По изогнулись. Общественности уже было известно о предстоящем освобождении Китона под залог, но, похоже, Блэк об этом не знал. «Пока не выясню, что между ними произошло, буду молчать», – решил По.
– Нам просто нужна предыстория, – осторожно проговорил он. У него сложилось впечатление, что Блэк вот-вот взорвется.
– Вот это видите? – Блэк вытер лоб тыльной стороной ладони, показал По мокрые пальцы. – Спасибо Джареду, мать его, Китону.
Трудно было объяснить, но легко понять, каким образом Джаред Китон стал причиной повышенной потливости Джефферсона Блэка. В год, когда Китона осудили за убийство, Блэк запил три пачки парацетамола бутылкой водки. Попытка суицида не только провалилась, но и привела к черепно-мозговой травме. Одним из физических ее проявлений стал вторичный гипергидроз: неспособность регулировать температуру тела, вызванная поражением гипоталамуса. Другие симптомы включали серьезное снижение контроля над импульсами (как у бывшего десантника он и прежде был не особенно хорошим) и возвращение посттравматического стрессового расстройства.
Это объясняло, почему даже завсегдатаи «Собаки» его побаивались. Бывший десантник и черепно-мозговая травма, сделавшая его еще агрессивнее, – жуткое сочетание.
Причина, по которой он пытался покончить с собой, была не той, которую ожидал узнать По. Он ошибочно полагал, что услышит истории о жестоком обращении с персоналом, о садисте, превратившем жизнь своих сотрудников в кошмар. О бесконечных переработках. О злоупотреблении наркотиками и сексом.
И да, об этом Блэк тоже рассказал. А еще поделился несколькими хитростями, помогавшими Китону увеличить прибыль. Некоторые из них вызывали тошноту, особенно у тех, кто вчера там пообедал. Например, морепродукты с истекшим сроком годности нужно промыть в соленой лимонной воде, чтобы скрыть запах, а если и это не поможет – переработать. Персонал и вовсе кормили заплесневелой едой.
– Никогда не ешьте в этом ресторане чертов суп, вот мой совет, – посоветовал Блэк. – Это все равно что мармеладные человечки: туда любые отходы сгодятся.
Все это По, в принципе, ожидал услышать.
Чего он не ожидал, так это историю любви. Он не ожидал, что Блэк терпел это все, чтобы быть рядом с Элизабет Китон.
Глава тридцать восьмая
– Джаред Китон не прощал даже воображаемых обид, – объяснил Блэк. – А та, что нанес ему я, не была воображаемой.