Черное лето
Шрифт:
Оборудование здесь оказалось таким же, как в «Сливе и терне», разве что поменьше размером. Его представили шеф-повару, женщине лет сорока по имени Гейл Кидмистер. Здесь она работала больше десяти лет. По задал ей тот же вопрос, который задавал весь день, и был удивлен, когда она ответила не так, как остальные.
– Вам предлагали купить трюфели?
Гейл кивнула.
– Много лет назад, по меньшей мере восемь. Странный тип. Я бы подумала, что его больше интересуют поезда, чем грибы. Но трюфели были только что
– Вы не стали их покупать?
– Нет, – покачала головой она, – нам они тогда были не нужны. У нас была коптильня в американском стиле: барбекю, фирменные гамбургеры и тому подобное. Я подумала, может, стоит добавить трюфели в «Домашний бургер», но это повысило бы его цену на семьдесят процентов. Тогда я посоветовала пареньку обратиться в «Сливу и терн», знаете такой ресторан?
– Слышал о нем.
– У них складывалась приличная репутация, и я знала, что трюфели они используют. Парнишка меня поблагодарил, и больше мы не виделись.
– Кроличий пирог! – крикнул сзади другой повар.
– Это мой, – отозвался По. – Я пойду съем его. Если возникнут еще вопросы, можно будет к вам зайти?
– Конечно.
По не был большим поклонником крольчатины – она казалась ему слишком постной – но этот пирог был восхитителен. Нежное мясо превосходно сочеталось с беконом, луком-пореем и яичным заварным кремом. Щедро политое маслом пюре из пастернака насыщало и согревало. По иронии судьбы, единственное, что могло бы сделать это блюдо еще лучше – тертый трюфель.
За едой По размышлял о том, что ему сказала Гейл Кидмистер. Восемь лет назад к ней обратился мужчина. Он предложил купить у него трюфели, и она направила его в «Сливу и терн». Еще она сказала, что он не был похож на грибника. Может быть, и так. Может быть, он случайно наткнулся на трюфели, но ему хватило ума понять, что это и сколько стоит.
По вернулся в настоящее: Гейл, в белом поварском халате, села на табуретку рядом с ним. Барменша налила ей лимонада.
– Одна из поварих услышала наш разговор, – объяснила она. – Говорит, что этот тип у нас обедал. Она это точно запомнила, потому что он явился ни свет ни заря, и поскольку официанты еще не пришли, ей пришлось обслуживать его самой.
– Значит, он пытался продать вам трюфели, а потом обошел ресторан, взял себе чизбургер и пинту пива?
– Кажется, так. И это еще не все. Когда она принесла ему еду, то увидела, что он сидит за столиком с одним из наших постоянных клиентов, почтальоном по имени Брайан Рэттен. Похоже, они неплохо зацепились языками.
– А этот Брайан Рэттен по-прежнему к вам ходит?
– Если подождете полчаса, он явится.
По взглянул в окно – дождь хлестал так сильно, что казалось, кто-то поливает окна из шланга.
– В такую погоду?
Гейл фыркнула.
– Когда нас затопило, он сидел тут в болотных
– Тогда я подожду.
К тому времени, как он закончил есть, Брайан Рэттен действительно прибыл. По сразу понял, что это он. В пабы ходят местные жители, а мужчина, который пришел, точно был местным. Едва он вошел, бармен налила ему пинту, и не успел он повесить куртку, как она уже стояла на подставке перед табуреткой в самом конце стойки. Дождавшись, пока он сделает первый глоток, По приблизился.
– Брайан Рэттен?
– Он самый. – Мужчина протянул ему мясистую волосатую руку.
Пожав ее, По продемонстрировал удостоверение личности.
– Давайте-ка я угощу вас пивом.
– Вот как?
– А вы расскажете мне о человеке, с которым разговаривали несколько лет назад. О том, кто хотел продать трюфели…
Воспоминания Брайана Рэттена были надежны, как картотека – не редкость среди почтовых работников, особенно в Камбрии, где систему нумерации домов можно мягко охарактеризовать как неформальную. Рэттен отлично помнил тот день и этого человека. По спросил его, о чем они говорили.
– О трюфелях, – ответил он. – Мужик показал мне один, предлагал попробовать, но я отказался. Очень уж похоже на сухое собачье дерьмо. Может, это оно и было, мне откуда знать.
По улыбнулся. Он понимал, что имеет в виду Рэттен. На фотографиях, которые прислала Брэдшоу, трюфели и впрямь выглядели дерьмово. Тот, кто решился первым их попробовать, несомненно, был смелым человеком.
– Он не сказал вам, как трюфели к нему попали?
Рэттен покачал головой.
– Нет. Да и вообще говорил уклончиво.
По навострил уши. Такие слова всегда хорошо действовали на полицейских.
– Это как?
– Ну, мы болтали о трюфелях – что они такое, где растут, как живут и всякое прочее. Ну и конечно, я спросил, для развлечения он их собирает или на жизнь себе так зарабатывает.
– И он ответил?
– Ничего он не ответил, мистер По. Нормальный же вопрос-то? Я вот иногда, когда гуляю с собакой, могу сорвать парочку грибов или там дикого чесноку, но грибником себя называть не стал бы.
– И он не стал отвечать на вопрос, как на них набрел?
– Не-а.
– Может, он тоже гулял с собакой?
– Я его спросил, но он сказал, что нет.
– И не сказал, чем по жизни занимается?
– Не-а.
Это было любопытно. Если он что-то недоговаривал, то, возможно, что-то скрывал. Это необязательно указывало на нечто подозрительное, но могло быть и такое.
– Имя он вам, я так полагаю, тоже не назвал?
– Лес Моррис. Неплохой парень в целом. Купил мне выпить, проболтали мы с ним добрых минут сорок. Так-то очень болтливый тип, только вот где трюфели нашел, не сказал.