Черное лето

Крэйвен Майк

Потому что они не могли объяснить, как у нее брали кровь во время допросов. ДНК была строгим стандартным доказательством. В любом суде страны согласились бы, что в библиотеку Олстона вошла Элизабет Китон. С точки зрения науки никем другим эта девушка быть не могла.

Мысли о Хлое Блоксвич напомнили По, что он упустил еще кое-что. Он так и не выяснил, как Китон с ней связался. Барбара Стивенс сказала, что визиты Банни не совпадали с визитами Хлои к ее отцу. Они никогда не были в центре для посетителей одновременно. Что было странно.

У Джареда Китона, возможно, ушло бы всего несколько минут, чтобы очаровать кого угодно, но без личной встречи даже ему пришлось бы трудновато.

Внезапно он услышал грохот, такой громкий, что едва не подпрыгнул. Это Брэдшоу швырнула в стену пустую бутылку из-под энергетика.

– Я не понимаю, как она это сделала!

– Не волнуйся, Тилли. – Он сел рядом с ней. – Тут, наверное, вообще никто бы не справился.

– Это очень плохо, да, По?

– Ну, хорошего тут мало.

– Ты отправишься в тюрьму?

Он дал клятву никогда не врать Брэдшоу и не хотел нарушать эту клятву.

– Может быть. Раз Элизабет просто появилась, а затем снова исчезла, слишком много людей начнут задавать вопросы. Может быть, Китон и выйдет на свободу, но репутацию вряд ли восстановит. Другое дело, если какой-нибудь озлобленный детектив, униженный за то, что совершил ошибку, будет признан виновным в ее убийстве. Тут игра точно стоит свеч.

– Ох, обидели мышку, накакали в норку! – прорычала Флинн. Она выходила, чтобы позвонить кому-то еще, но уже вернулась, а они и не заметили. – Ты себя вообще слышишь? Мы с ван Зилом рисковали карьерой не затем, чтобы ты тут сопли распустил.

– Я не распускаю сопли, Стеф. Но у нас правда нет времени, чтобы найти этот бункер.

– По во всем обвинят, и он отправится в тюрьму, – добавила Брэдшоу.

– Ну, пошло-поехало, – раздраженно пробормотала Флинн. – Знаешь, не хотела тебе говорить, но есть причина, по которой я в последнее время немного на нервах.

– Немного?

– Да, По, немного! То, что я не распеваю песенки с идиотским видом, не значит, что я… – Она осеклась и внимательно посмотрела на По. Взяла себя в руки.

Ее слова прозвучали очень серьезно. По мог только надеяться, что она не больна. Он сомневался, что сможет это пережить. Дорогих ему людей можно было пересчитать по пальцам одной руки, и двое из них находились сейчас в этой комнате.

Она закусила губу и сказала:

– Мы с супругом пытаемся завести ребенка.

– И не получается? Вам нужен донор, да, инспектор Стефани Флинн? – поинтересовалась Брэдшоу. – Ты же поделишься с инспектором Флинн спермой, правда, По?

Он только фыркнул. Брэдшоу, как никто другой, умела сделать неловкую ситуацию еще хуже.

Флинн улыбнулась.

– Мы проходим цикл ЭКО, Тилли.

По положил руку на плечо Брэдшоу, посмотрел на нее и слегка покачал головой. К счастью, она поняла, что дополнительных вопросов задавать не стоит.

– В любом случае, мы были готовы на любые расходы,

но столкнулись с проблемой, которой никто из нас не ожидал. Мы об этом никогда не говорили, но оба переживаем о последствиях для карьеры.

По никак не отреагировал. Это было ужасно, но половая дискриминация по-прежнему имела место быть. Каким бы чудесным работодателем ни было Национальное агентство по борьбе с преступностью, факт оставался фактом: те, кто уходил в декретный отпуск, оказывались в невыгодном положении. То, что тактично называлось «перерывом в карьере», на деле ее просто ломало. В том числе перерыв из-за беременности и родов. Даже сами работодатели признавали, что уже не поручают женщинам, вернувшимся из декрета, серьезных задач, потому что у них уже другие приоритеты.

– Никто из вас не захотел уходить в декрет, – наконец сказал По. Он все понимал: они двое были очень успешны. Супруг Флинн работал в Лондоне. Занимался чем-то связанным с анализом цен на нефть. Получал весьма неплохую сумму – семизначную, кажется. Кроме того факта, что ранее он уже состоял в браке, По ничего больше не знал. Флинн умела держать личную жизнь в тайне.

– Нет, По, совсем не так. Мы оба захотели уйти в декрет. Мы оба беспокоимся за карьеру друг друга.

По не ответил. Ему казалось, что он не должен высказывать свое мнение.

– Я хотела взять на себя ребенка, потому что карьера мужа слишком важна.

– Твоя карьера тоже важна, Стеф, – искренне произнес По. Работа детектива-инспектора казалась ему серьезнее нефти. Но он этого не сказал. Он проявил тактичность. И Брэдшоу, к его удивлению, тоже.

– Вот поэтому я в последнее время была немного не в себе. Мы переживали непростой период.

– Но теперь все решилось? – спросил По.

– Да.

– И?

– Что значит «и»?

– На чем вы сошлись?

Флинн посмотрела на него, и он понял, что больше пока ничего от нее не добьется. Ее никогда нельзя было обвинить в чрезмерной откровенности.

– В любом случае рад за вас, Стеф. Если что, я хочу быть крестным.

Флинн улыбнулась.

– Если будешь хорошо себя вести… может быть, однажды покажу тебе фото ребенка.

По улыбнулся в ответ. Снова друзья.

– Но какое это имеет отношение к делу?

Челюсти Флинн напряглись.

– Я вот к чему, По: до тех пор, пока я не решилась взять быка за рога и начать действовать, у нас были проблемы.

– И…

– И поэтому хватит мотать сопли на кулак и займись уже делом!

– Но мы…

Флинн выставила ладонь вперед, не дав ему договорить. Посмотрела на Брэдшоу:

– Где мы работаем, Тилли?

– Мы работаем в отделе анализа тяжких преступлений, инспектор Стефани Флинн.

– И чем мы занимаемся?

– Мы собираем информацию о преступниках и помогаем полиции их ловить.

– Именно.

– Но нам больше не о ком собирать информацию, – возразил По.

– Разве?