Черное облако (другой перевод)
Шрифт:
Но, хотя существенных улучшений не произошло, хуже тоже не стало. При частичном или полном отсутствии пищи, но теперь с изобилием воды, многие из тех, кто с трудом переносил страшную жару, умудрились выжить. Смертность достигла невероятных размеров, но она перестала увеличиваться.
За неделю до того, как облачный покров окутал Землю, в Нортонстоу было сделано открытие, имевшее большой астрономический интерес. При столь драматических обстоятельствах было подтверждено существование на Луне пылевых вихрей.
Увеличение температуры сделало обычно прохладное английское лето тропически жарким, но не более того. Трава вскоре выгорела и цветы погибли. По сравнению с ситуацией, сложившейся в других частях Земли, можно было считать, что Англии просто повезло, несмотря на то, что температура днем поднималась до 38 °C, а ночью падала только до 32 °C. Люди стали приспосабливаться. Морские курорты были переполнены, и все побережье было забито прицепными домиками спасающегося от жары населения.
В Нортонстоу было построено убежище, оборудованное кондиционерами, и большая часть обитателей усадьбы располагалась в нем на ночь. В остальном, все шло по-прежнему, только прогулки теперь совершались ночью, а не днем.
Однажды лунной ночью Марлоу, Эмерсон и Йенсен гуляли неподалеку от дома и вдруг заметили, что свет Луны изменился. Взглянув вверх, Эмерсон сказал:
— Знаете, Джефф, это чертовски странно. Я не вижу никаких облаков.
— Вероятно, это частички льда на большой высоте.
— В такую жару!
— Да, вряд ли.
— К тому же кристаллики льда не могут дать такого странного желтого цвета, — добавил Йенсен.
— Почему бы нам не рассмотреть все, как следует? Это единственное, что мы можем сделать, чтобы развеять сомнения. Давайте воспользуемся телескопом.
Они отправились к куполу Шмидта. Марлоу направил шестидюймовый поисковый телескоп на Луну.
— Боже, — воскликнул он, — она вся бурлит!
Эмерсон и Йенсен по очереди заглянули в телескоп. Затем Марлоу сказал:
— Надо пойти в дом и всех позвать. Такое зрелище можно увидеть лишь раз в жизни. Я хочу получить снимки на самом Шмидте.
Энн Холей присоединилась к группе, поспешившей к телескопу после настойчивых приглашений Эмерсона и Йенсена. Когда до нее дошла очередь смотреть в поисковый телескоп, Энн не представляла, что она может там увидеть. У нее были самые общие представления о серой, изрытой кратерами, безжизненной поверхности Луны, она не была знакома с лунной топографией. Энн слышала взволнованные восклицания, которые издавали астрономы, но не понимала их смысла, она подошла к телескопу скорее из чувства долга. По мере того, как Энн наводила на фокус, перед ее глазами предстал совершенно фантастический мир. Луна была лимонно-желтого цвета. Обычно четкие детали оказались размыты гигантским облаком, распространившимся за границы ее диска. В облако вливались потоки, исходящие из более темных участков, которые все время рвались на части и мерцали поразительным образом.
— Хватит, Энн. Мы тоже хотим посмотреть, пока ночь не кончилась, — сказал кто-то.
Она неохотно уступила место.
— Что это значит, Крис? — спросила Энн у Кингсли, когда они шли к убежищу.
— Ты помнишь, мы говорили, что Облако замедляется? Что оно замедляется по мере приближения к Солнцу, вместо того чтобы ускоряться?
— Помню, все еще беспокоились из-за этого.
— Так вот, Облако делает это, выбрасывая сгустки газа с очень большой скоростью. Мы не знаем, почему и как это происходит, но наблюдения, выполненные Мальборо и Лестером, определенно говорят об этом.
— Ты хочешь сказать, что один из этих сгустков попал в Луну?
— Именно. Темные участки — гигантские вихри пыли, вихри, возможно, в две или три мили высотой. Все дело в том, что сгусток газа, движущийся с большой скоростью, поднял пыль на сотни миль над поверхностью Луны.
— А может один из этих сгустков попасть в нас?
— Вряд ли, вероятность этого не велика. Земля слишком маленькая мишень. Но Луна еще меньше, и все же один из них в нее угодил.
— Что произойдет, если…?
— Если попадет в нас? Не хочется об этом думать. Мы беспокоились, что может случиться, если Облако ударится о нас, двигаясь со скоростью пятьдесят километров в секунду. А у этих сгустков скорость чуть ли не тысяча километров в секунду. Если один из них столкнется с нами, последствия будут катастрофичными. Боюсь, что вся земная атмосфера просто улетучится в космическое пространство, подобно тому, как это произошло с лунной пылью.
— Вот чего я не пойму, Крис, как это ты можешь, зная реальное положение, уделять столько внимания политике и политикам. Все это кажется таким незначительным и мелким.
— Энн, дорогая моя, если бы я все время думал о сложившейся ситуации, то давно бы свихнулся. Кто-то на моем месте сошел бы с ума. Кто-то спился. А я ухожу от кошмара, кидаясь на политиков. Старина Паркинсон прекрасно знает, что мы с ним просто участвуем в игре. Но, по правде сказать, теперь жизнь измеряется часами.
Она придвинулась ближе к нему.
— Или, — прошептал он, — говоря словами поэта:
Поцелуй меня нежно и крепко, Наша жизнь ведь так коротка.Глава 7
Облако надвинулось
С конца июля в Нортонстоу были введены ночные дежурства. Джо Стоддард, естественно, участвовал в них, потому что работа садовника к этому времени потеряла смысл. Садоводство — неподходящий вид деятельности в условиях тропической жары.
В ночь на 27 августа была как раз его очередь дежурить. В течение ночи ничего существенного не произошло. Тем не менее, в семь тридцать утра Джо несмело постучался в дверь комнаты Кингсли. Предыдущим вечером Кингсли изрядно выпил в компании с другими учеными. Поэтому сначала он никак не мог понять, чего от него хочет садовник. Постепенно до него дошло, что весельчак Джо ни на шутку озабочен.
— Нету, сэр, нету!
— Чего нет? Принесите мне, ради бога, чашку чаю. У меня во рту, как на дне клетки с попугаями.
— Чашку чаю, сэр! — Джо было заколебался, но потом опять принялся за свое: — Вы же сказали, сэр, я должен докладывать обо всем необычном, а его и вправду нету.
— Послушайте, Джо, при всем моем к вам уважении, должен совершенно серьезно сказать, что я распотрошу вас на этом самом месте, если вы не скажете мне, чего это такого нет.
Затем Кингсли медленно и громко произнес: