Черное облако (другой перевод)
Шрифт:
— Звучит не слишком-то правдоподобно, — сказал Вейхарт.
— Есть еще другие трудности. Например, почему нам удалось так долго вести передачи на волне двадцать пять сантиметров? Это продолжалось много дней, а не полчаса. И почему вашей ситуации «А», как вы ее назвали, нет в случае односантиметровой волны?
— Ох, опять эта чертовская философия, — проворчал Александров. Опять пустое сотрясение воздуха. Гипотезы проверяются предсказаниями. Это единственно разумный подход.
Лестер взглянул на часы.
— Прошло уже больше
Лестер и еще человек пять ушли к передатчику. Через полчаса они вернулись.
— Наблюдается полное отражение на одном метре. На десяти сантиметрах ситуация «А», — сообщил Лестер. — Если я правильно понял гипотезу Криса, она полностью подтверждается.
— Я в этом не уверен, — заметил Вейхарт. — Почему на одном метре не было ситуации «А»?
— Я могу высказать некоторые предположения, но они выглядят довольно фантастично, так что пока воздержусь. Я утверждаю следующее: как только мы начинаем вести передачу на десяти сантиметрах, сразу резко возрастает ионизация, но как только мы выключаем передатчик, ионизация начинает спадать. Кто-нибудь может это отрицать?
— Я не отрицаю, что все выглядит именно так, как вы утверждаете, — проговорил Вейхарт. — Согласен, что отрицать это трудно. Но я сомневаюсь, что можно делать заключение о причинной связи между флюктуациями ионизации и нашими передачами.
— Вы хотите сказать, Дэйв, что все, что мы наблюдали сегодня в течение дня, случайное совпадение? — спросил Марлоу.
— Совершенно верно, можно и так сказать. Я согласен, что вероятность такой серии совпадений чрезвычайно мала, но предлагаемая Кингсли причинная связь кажется мне абсолютно невозможной. По-моему, невероятное может случиться, но невозможное — никогда.
— Невозможное — это слишком сильно сказано, — настаивал на своем Кингсли. — И я не уверен, что Вейхарт готов чем-то подтвердить свои слова. Мы должны сделать выбор между двумя невероятными вещами, а я с самого начала говорил, что моя гипотеза невероятна. И я согласен с Алексом, который утверждает, что единственный способ доказать истинность гипотезы — это проверить, верны ли предсказания, которые она позволяет сделать. Со времени последней передачи прошло уже сорок пять минут. Предлагаю Гарри Лестеру пойти и провести еще одну на десяти сантиметрах.
Лестер тяжело вздохнул:
— Еще раз!
— Я предсказываю, — продолжал Кингсли, — что опять повторится ситуация «А». Хотел бы услышать в ответ, что предсказывает Вейхарт.
Вейхарт не хотел снова вступать в спор и решил уйти от прямого ответа. Марлоу засмеялся.
— Пожалуй, Дэйв, он прижал вас к стенке! Увильнуть вряд ли удастся. Если вы правы и все то, что мы до сих пор наблюдали, лишь совпадения, вам следует утверждать, что и на этот раз предсказание Кингсли не сбудется.
— Конечно, но случиться может что угодно, как это случалось раньше.
— Ну, смелее, Дэйв! Что вы предсказываете? Пойдете на пари?
И Вейхарт был вынужден сказать, что он держит пари против Кингсли.
— Отлично. Пойдемте и посмотрим, — сказал Лестер.
Когда компания выходила из комнаты, Энн Холей обратилась к Паркинсону:
— Мистер Паркинсон, помогите мне приготовить кофе. Он обязательно потребуется, когда они вернутся после своих опытов.
Они принялись за дело, а Энн продолжала:
— Вы слышали когда-нибудь столько разговоров? Мне всегда казалось, что ученые — молчаливый народ, между тем, никогда прежде мне не приходилось выслушивать столько болтовни. Как это Омар Хайям однажды сказал о науке?
— Кажется, что-то в таком роде:
Я видел Землю, что Земля? Ничто. Наука — слов пустое решето. Семь климатов перемени — все то же. Итог неутоленных дум — ничто.— Меня удивляет не обилие разговоров, — продолжал Паркинсон, улыбаясь. — У нас, политиков, разговоров тоже хватает. Меня поражает, как часто они ошибаются, как часто происходит то, чего они не ожидают.
Вскоре ученые вернулись, и с первого взгляда стало понятно, что произошло. Марлоу взял чашку кофе из рук Паркинсона.
— Благодарю. Да, так-то. Крис оказался прав, а Дэйв ошибался. Теперь, я полагаю, нам нужно попытаться сообразить, что это значит.
— Ваше слово, Крис, — сказал Лестер.
— Предположим, что моя гипотеза верна, и что именно наши собственные передачи так заметно воздействуют на ионизацию атмосферы.
Энн Холей протянула Кингсли чашку кофе.
— Мне было бы гораздо легче, если бы я знала, что такое эта ваша ионизация. Держи чашку, пожалуйста.
— Ну, это значит, что с атомов сдираются их внешние оболочки.
— И как это происходит?
— Причин множество. Например, при электрическом разряде, как это происходит при вспышке молнии, или как в неоновой лампе — газ в таких лампах тоже частично ионизован.
— Я полагаю, все дело в мощности? Посылаемая вами волна не обладает достаточной энергией, чтобы вызвать такое увеличение ионизации, — сказал Мак-Нейл.
— Да, — ответил Марлоу. — Совершенно невозможно, чтобы наша волна могла сама по себе вызвать такие флюктуации в атмосфере. Господи, да чтобы их вызвать, нужна колоссальная энергия.
— Но как тогда быть с гипотезой Кингсли?
— Наши передачи не могут служить непосредственной причиной ионизации, как сказал Джефф. Это исключено. Тут я согласен с Вейхартом. Моя гипотеза состоит в том, что наши волны играют роль своеобразного спускового механизма, приводя в действие гораздо более мощный источник энергии.