Черное правосудие
Шрифт:
Для выстрела в упор облегченный кевларовый бронежилет по характеристикам своим был слаб. Но в левой части груди он был усилен титановыми пластинами, а потому легко удержал пулю, которая должна была пробить сердце. Вторая порция свинца пробила защиту и врезалась в желудок. Но смертельным исходом это не обернулось.
От болевого шока Саша потерял сознание. Когда очнулся, вокруг суетилось много народу. Врачи, милиционеры, зеваки. Его положили на носилки и куда-то понесли. Но прежде чем его упаковали в машину «Скорой помощи», он успел понять, что его отец погиб. Киллер стрелял и в него.
Значит, прав был отец, предостерегая его от Хохла. Этот отморозок сдержал свое слово. Это он послал ему в «подарок» киллера. Только погиб не он, а отец. Какая несправедливость!
От телесной, а скорее от душевной боли Саша снова лишился чувств.Толкунов уже знал о смерти Рябина. Он радовался с трагической миной на лице.
Рябин-младший не погиб. Его спас случай и бронежилет. Но это ничего не меняло. Покушение было совершено на него. Сергей Леонидович погиб как бы из-за него.
Но тайное может стать явным, если вдруг выйдут на киллера, на Лопуха. Он многое может рассказать. И умные люди быстро разберутся во всем. А умные люди в России пока не перевелись.
С Лопухом он встречается сегодня, на конспиративной квартире. Это будет последний в их жизни разговор. Подъезжая к знакомому дому, он инстинктивно нащупал в кармане куртки отечественный «АПС». Он знал, что эта «машинка» не подведет. Выходя из машины, он взял с собой и кейс. В нем лежали деньги, сто тысяч долларов – подлинных, и заграничный паспорт, тоже не липовый. Хотя все это киллеру не понадобится.
Лопух открыл дверь по условному сигналу, впустил в квартиру. Джинсы на нем, свитер, в прихожей теплая куртка на вешалке дожидается. Наверняка отчалить собирается. Как только получит обещанные деньги. Только получит ли он их?
Толкунов прошел в комнату, положил кейс с деньгами на столик.
– Заказ исполнен, молодец, – сухо поблагодарил он киллера. – Сто штук баксов, как обещано. И паспорт заграничный.
Лопух явно не чувствовал подвоха. Иначе бы он просто взглянул на содержимое кейса. Ну, в крайнем случае достал бы одну купюру, наскоро на глаз удостоверился бы в ее подлинности. Но нет, он принялся считать деньги, и не по числу банковских упаковок, а по количеству купюр в пачках. Точно что лопух.
Рука сама потянулась в карман, резко
Толкунов не питал иллюзий. Лопух – киллер, он привык убивать. И рука его не дрогнет. А оснований, чтобы выстрелить, у него предостаточно.
Только Лопух не стрелял. Свободной рукой он вытащил из кейса паспорт, глянул на него. На подлинность проверил. Как будто это так легко сделать на глаз.
– Твое счастье, козел, что лаве твои не липа, и ксива, похоже, не фиговая, – криво усмехнулся киллер. – А то бы мочканул тебя без понтов. Прощевай, благодетель, и не ищи меня, я ухожу за кордон.
«Ну и пусть уходит, хрен с ним».
В голову полезли и другие мысли, но Лопух коротко замахнулся и ударил Толкунова пистолетной рукоятью в висок. Мысли вылетели из головы вместе с сознанием.Лопух наклонился над бесчувственным телом, нащупал пульс. Жив. Он мог бы убить этого козла, но не стал этого делать. Все-таки он обязан ему свободой. Да и жизнью тоже: если бы не благодетель, сдох бы скорее всего он на койке тюремной больницы. А Лопух умеет помнить добро.
Конечно, благодетель поступил с ним подло. Но это жизнь. Бывают случаи, когда после исполнения заказа киллеры должны умереть. Тут как раз тот случай.
Он уходит, даруя благодетелю жизнь. Тот, возможно, будет его искать. Но за границей. Только там он его не найдет, даже если задействует все силы мира. А все потому, что Лопух подастся не на запад, а совсем в другую сторону – в далекие уральские края. Там его ни одна зараза не сыщет.Из ресторана Хохол с Риткой отправился в сауну, там им спецом номер приготовили. Попарились, потрахались. Подставила она ему таки свою «шоколадницу». Так все в кайф было, что все мысли о Рябине вместе с болтом в Риткину щель ушли. А ведь собирался позвонить ему снова, отбой дать. Кажется, даже извиниться собирался. Во всем должна быть мера, а он забыл обо всем. Ну да и хрен с ним, с этим «следаком».
А поутряне, с перетраху и перепою, Хохол двинул к Багру, перетереть нужно было конкретно по одному делу. Козел там один возникать начал, надо бы рога ему пообломать. О Ритке и о Рябине он даже и думать забыл.
Только Багор ему о них напомнил. В кафе он его поджидал. Не кафе, а кафешка – комнатуха пять на пять, с полдюжины столиков, ну и сервис так себе. Правда, с недавних пор «Лаванда» вроде как их резиденцией стала. Целыми днями братва ихняя откисает там, но все культурно так, чин чинарем.
– Слушай ты, гондон дырявый, – обрушился на Хохла Багор. – Какого ты хрена на «следака» ментовского наехал?
На Багра страшно смотреть. Ростом он по среднему. Но вширь все одно что шкаф трехдверный. И накачан крепко, до ужаса. Голова у него квадратная, большая. Мозгов там вряд ли много. То ли дело у него, у Хохла. Ритка и та намедни восхищалась его умом…
– Да ты не кипишуй, – усаживаясь напротив босса, развязно бросил он.
– Я те ща сяду, в рот тебя дери! – рявкнул Багор, глаза его налились кровью.
Он подскочил к Хохлу, схватил его за грудки и с силой сдернул с места. Тот отлетел к противоположной стене, сбив по пути столик.
– Ты, мудила стебаный! – заорал в бешенстве Хохол.
Чего этот урод себе позволяет? Надо его на место ставить. Зашибить бы его сейчас наглушняк. Повод есть. Глядишь, и место центровое освободится.
С диким ревом Хохол ринулся на Багра. Тот ловко ушел из-под удара, подцепил его кулаком в солнечное сплетение. У Хохла перехватило дух. И тут же его за руки снова вздернули. Багор ударил головой ему в переносицу. Перед глазами пошли круги, и все исчезло.
Очнулся Хохол все в том же кафе. Он лежал на спине, а на нем стоял стул, стягивая ножками, как тисками, его тело. И на стуле этом сидел Багор. Нагло ухмылялся.
– Нассать бы на тебя, мудила ты недоделанный, – куражился он. – Знал я, что мозги у тебя, бля, куриные, но не думал, что ты стопудовый дебил. Теперь, базара нет, все об этом знают. Гы-гы-гы!
Послышалось ржание и со стороны. Хохол повернул голову и увидел Кочана и Пугало. Они смеялись и смотрели на него, как на поверженного авторитета. Какое унижение!
– Бля, ну это ваще писец, по «сотке» на «следака» наезжать, да еще беспонтово, из-за какой-то соски. Дебилизм конкретный.
Хохол вроде никому не говорил, что на Рябина угрозами сыпал. Может, Ритка трепанулась?
– Ритка, сука, раскололась? – спросил он, невидяще глядя на Багра.
– Ритка? Эта твоя прошмандовка? Не-е, это не она мне сболтнула.
– Тогда кто?
– Я же говорю, что ты дебил. Дебилом и сдохнешь. Ты хоть на децал врубись, писец ходячий. Если ты на «следака» наезжаешь, об этом вся ментура знать будет. Но твой «следак» хавло не разевал, никому тебя не сдавал. Тоже думал, что ты дебил. Думал, что ты чисто понтуешься, на пушку взять его хочешь. Не знал он, что ты дебил в квадрате. Какого хрена ты «следака» этого мочканул?
– Что?! – смысл сказанного не сразу дошел до Хохла.
– «Следака» какого хрена вальнул?
– Я?! – Он почувствовал, как его глаза вылезают из орбит.
– Ну не хрен же с бугра!
– Я никого не мочил.
Не трогал он «следака», как есть не трогал. А ему предъяву клеят. Непонятки!
– Правильно, не мочил. Но хотел мочкануть. «Следаку» пузо продырявили. В больничке он сейчас, ему лепилы полжелудка отчекрыжили. А пахан его в морге стынет. Пахана его вместе с ним положили. Ну да какого хрена мне тебя грузить? – Багор кипел от злости. – Ты и сам, недоносок, в курсах всего.
– Гадом буду, я не в курсах, – от страха тело Хохла стало ватным.
Никого он не убивал, но ведь теперь все будут валить на него. Он же, а не кто-то другой, катил бочку на «следака». Вот влип, блин!
– Мне только что Латунь звонил, – сказал Багор.
Латунь – из «деловых», «блатарь», «черная масть». Не законник, но все одно в большом авторитете. Он для их банды вроде как наставник и покровитель. На него Багор самолично вышел. Покровительством заручился. А это многое значит. Скоро их команда еще круче станет. И пацанов раз в пять больше будет, и стволов обломится немерено. Только останется ли Хохол в ней на прежних позициях?
– По каналам своим он просек, что в ментовку откуда-то наводка на тебя пошла. На тебя все валят. Пахан «следака» – гэбэшник бывший и сейчас круто где-то подвизается. На «вышак» пойдешь.
– Да не мочил я никого! Я же, в натуре, ради понта «следаку» звякал, куражился. Это не я мента мочкануть хотел, отвечаю. Я перед ним даже извиниться хотел, бля буду. Это подстава, спецом подстава, в натуре!
Багор внимательно посмотрел на Хохла.
– В натуре не ты вальнул?
– Да зуб в натуре даю!
– Хорошо, я с Латунью насчет тебя перетру, может, по ходу, точняк подстава. А ты в бега сдергивай.
– Куда?
– Это твои проблемы. Хоть на край света, к белым медведям, пусть сожрут твой хрен к едрене матери.
Хохол расслабился. Багор ведь мог и мочкануть его. Какой с покойника спрос? Но не дорос он еще до крутого мафиози, которые лихо валят своих кентов. Хотя после того, как он с Латунью связался, каша в его котелке круто заваривается. Масштабно мыслит, гад. Но его отпускает – дает «зеленый свет» в бега. И на том спасибо. А уйти в бега Хохлу не проблема. Тачка у него есть, бабок штуки три баксов, зароется куда-нибудь в глухомань таежную и будет там бобылем век доживать. Все одно это лучше, чем на тот свет за здорово живешь отправляться.
Багор встал со стула, отставил его в сторону – расстреножил Хохла.
– Мы тут и без тебя разберемся, а ты вали.
Хохол вышел из кафе, нервно озираясь по сторонам. Как будто за ним уже следили. Сел в машину, завел мотор. И тут увидел, как из кафе выходят Багор, Кочан и Пугало. Крутые до усрачки. Спортивные костюмы, кожаные куртки, массивные цепи на бычьих шеях. Морды – приснятся ночью, в холодном поту проснешься. Настоящие бандиты, самая натуральная крутизна. И он, Хохол, еще часу не прошло, как был таким. Но уже развенчан. Прощай, бандитская жизнь!
Он тяжело вздохнул, наблюдая, как бывшие его кореши усаживаются в тачку. И вздрогнул, когда на его глазах серебристая «Ауди» на фонтане пламени взлетела на воздух и развалилась на части. Его «Тойота» затряслась под ударами взрывной волны. Хорошо, машины далеко друг от друга стояли.
Писец Багру, довыстебывался. Бандитский век недолог. Хохол не смог сдержать предательской злорадной улыбки. , нужна эта бандитская жизнь! Пора делать ноги.
Он стронулся с места и почувствовал внутреннее напряжение. А ведь и его машина может взлететь на воздух. Ведь и его тачку могли заминировать. Но нет, багровская «Ауди» взорвалась, когда заводили мотор. А его движок работает уже давно, и ничего, все цело и невредимо.
Все. Делаем ноги из столицы, и с музыкой. Кстати, а где же музыка? Из сауны катился без музона, и сейчас динамики на уши не давят. Щас исправим. Хохол потянулся к магнитоле, вдавил внутрь кассету. Первые звуки музыки совпали с грохотом взрыва. Смерч пламени вырвался из-под сиденья и разорвал бренное тело бандита на куски.Направленный взрыв уничтожил не только Хохла. Досталось и «Тойоте». Но из тех, кто в общем автомобильном потоке двигался по шоссе вслед за его машиной, не пострадал никто.
Полыхающая машина бандита врезалась в придорожный столб и остановилась. Рядом затормозили другие машины. Нажал на тормоз и Максим. Он вышел из своей «семерки», в качестве зеваки приблизился к горящей иномарке. Все, сомнений не осталось – Хохол перестал существовать. Задание выполнено.
Пока «Тойота» не взорвалась – а такое вполне могло произойти, – он поспешил занять место в своей машине. Ему уже нечего здесь делать.
Машину Хохла он заминировал, когда та стояла возле сауны. Но бандит не удосужился сразу включить автомагнитолу – заряд замыкался на нее. Пришлось поколесить за ним, дожидаясь, когда он вставит кассету или выйдет на волну какой-нибудь радиостанции. И дождался.
Но прежде он стал свидетелем того, как взлетели на воздух Багор и его братки. Этот взрыв не его рук дело. Тогда почему же это случилось? Впрочем, голову ломать не стоило. Объяснений можно придумать массу. Сведение счетов, бандитские разборки и так далее и тому подобное.
Итак, первая его акция завершилась успехом. Иного и быть не могло. Как и предполагалось, Хохол оказался для него задачкой в одном действии. Тем не менее одним бандитом на земле стало меньше.
Аванса, полученного за Хохла, хватило как раз на то, чтобы купить почти новую «семерку», и то пришлось доложить остатки от «подъемных». Теперь он получит вторую половину гонорара. Гуляй, не хочу. А гулять он хочет. Не зомби же он какой-то, чтобы думать исключительно только о ликвидациях: настоящих и предстоящих. Нет, он обыкновенный человек, у него нормальные чувства и эмоции, он живет как все. Как все и работает. Только работа у него специфическая. Такая, как, например, у охотников, которые отстреливают волков. И платят ему за «шкуры» убитых «зверей».В отключке Толкунов пролежал недолго: час, может, чуть больше. Жаль, недооценил Лопуха, дал ему обвести себя вокруг пальца. Теперь ищи ветра в поле. Хорошо, хоть этот киллер проявил благородство. Не пристрелил в отместку за подлость.
Голова раскалывалась от боли, на виске вздулась шишка, ноги предательски подкашивались. Но он сумел выйти из квартиры, добраться до своей машины, доехать до дома. Там он сделал специальный компресс, утихомирил боль, принял снотворное и мертвым сном проспал до самого утра.
А утром новая головная боль, но уже несколько иного характера. Его к себе вызывал генерал из действующей службы контрразведки. Условное наименование – Куратор. Он служил указующим перстом, направляющим и координирующим деятельность Организации. За ним стояло государство и его безопасность. Руководитель не подчинялся ему, но во многом от него зависел. Поэтому Куратор воспринимался всеми как высшее начальство.
Рябин погиб. Об этом и пойдет разговор. И конечно же, встанет вопрос о его преемнике. Им должен стать Толкунов. Но у Куратора по этому поводу могла быть иная точка зрения. На место Руководителя он мог определить и Капитонова. Вот почему болела голова у Виктора Ефремовича, когда он ехал на встречу в верха.
Куратор встретил его приветливо, распорядился насчет кофе.
– Как это ни прискорбно, но Организация осталась без Руководителя. Рябин убит, – тяжело вздохнул он, хотя глаза оставались холодными. – Ума не приложу, как такое могло произойти.
Как это «ума не приложу»?.. На какое-то мгновение Толкунову стало не по себе. Ведь должен же был кто-то знать, что Рябину-младшему угрожали бандиты. Ведь не только отцу своему он об этом рассказывал, но и коллегам по работе.
– А разве не существует версий? – осторожно спросил Толкунов.
– Версии есть. А у вас есть какая-то версия? – Куратор испытующе посмотрел на него.
Как будто готовил подвох.
– Я не следователь, мне версии выстраивать как-то не с руки.
– И все же?
– Нет, версий у меня нет, – твердо отрезал Виктор Ефремович.
– А вот у меня есть версия. И эта версия уже в деле.
Куратор готовился выложить козырь. Против кого? Толкунов внутренне напрягся.
– Надеюсь, эта версия приведет к поимке преступника.
– Преступник будет ликвидирован. Если это уже не произошло.
– Конкретно?
– Виктор Ефремович, может, хватит темнить? – В голосе Куратора звякнул металл.
Душа ушла в пятки. Неужели этот старый лис докопался до истинной причины убийства и выводит его на чистую воду?.. Толкунов приложил максимум усилий, чтобы не выдать охватившую его панику.
– О чем это вы, товарищ генерал?
– Вчера у меня был Капитонов. И поспешил сообщить, что покойный Рябин незадолго до смерти дал ему задание разработать группировку некоего Багра. Один из его бандитов по кличке Хохол якобы угрожал следователю прокуратуры Александру Рябину. Вы, надеюсь, понимаете, о ком речь?
– Разумеется, – Толкунов сделал вид, что сдается.
С души свалился тяжелый груз. Оказывается, его обвиняют в сущей мелочи. Да и обвинение ли это?
– Я лично подобрал исполнителя, который должен был ликвидировать Хохла.
– А почему об этом не знал я? – Куратор не казался расстроенным.
– Это уже претензии к Рябину. Я человек маленький: мне сказали, я сделал.
– Какой с Рябина спрос? Почему вы не сообщили мне о банде Багра сейчас?
– Мне кажется, что вы негативно относитесь к самодеятельности со стороны Организации.
– Нет, почему же, – взгляд Куратора оживился. – Мне нравятся некоторые идеи, воплощенные в жизнь. Вот, например, банки. Рябин молодец, что догадался брать их под свою опеку, за комиссионные, разумеется. Это отличный источник спонсирования нашей благородной миссии. Вот только Рябин не очень энергично развивал эту инициативу.
Разговор плавно перешел с одного на другое. Толкунову это не очень понравилось. Ведь разговор о банках мог таить в себе определенный подвох.
– Сергей Леонидович считал, что имеющихся средств вполне хватает для нужд Организации. Хотя, конечно, нужно было думать и о нуждах тех, кто стоит над нами.
– Во! – Куратор вывел кверху указательный палец. – Этой мысли от вас я и ждал. Да, о нас, тех, кто сверху, забывать нельзя. Мы ведь тоже люди.
На последней фразе он сделал особый многозначительный упор. Да, генералы тоже люди и кушать хотят. И на «Мерседесах» собственных не прочь поездить, и в особняках личных пожить. А на это нужны средства. Неучтенные средства. И эти средства может дать Организация. А Рябин об этом как-то не думал.
Да, подвох в этом разговоре имелся, но в пользу Толкунова.
– Организация обладает огромным потенциалом. Мы в состоянии взять под контроль раз в десять больше коммерческих структур, чем имеем на нынешний момент, – доложил Виктор Ефремович.Теперь он точно знал, чего от него хочет Куратор.
– Так в чем же дело?
– Я готов приступить к делу немедленно.
– Отлично. Тогда считайте, что кресло покойного Рябина за вами.
«Ты мне – я тебе» – этот принцип незыблем во все времена, меняются лишь формы.
– Я хотел бы узнать номер счета, на который Организация должна перечислять, скажем так, излишки от коммерческой деятельности.
Дальше пошла рутина. Кто куда и сколько должен.
Толкунов добился своего – он стал Руководителем. Теперь дело с банками пойдет на лад. Главное, они сошлись во мнении с Куратором.
Они договорились между собой об основном, затем дежурными фразами погоревали о безвременной кончине всеми уважаемого Сергея Леонидовича, пожелали его убийцам скорейшей кары.
На прощание Куратор спросил:
– Виктор Ефремович, как вы относитесь к Капитонову? Какого вы о нем мнения?
– Отличный организатор, талантливый исполнитель, в своей работе компетентен. Рябин претензий к нему не имел. Думаю, и я не разочаруюсь в нем. А почему вы об этом спросили?
– Не понравилось мне вчерашнее рвение Капитонова. Пришел и с ходу выложил про бандитов, которые угрожали Рябину-младшему. У меня сложилось такое мнение, что он спешит перевести стрелки на этих самых бандитов. А ведь Рябина-старшего мог убрать и кто-то другой?
– Не понял? – Толкунов искусно сделал вид, что он действительно ничего не понял.
– Мне показалось, что Капитонов очень хочет занять освободившееся место Рябина. Теперь понятно?
Вот куда метит старый хрыч! Думает, что Рябин погиб из-за своего кресла. По крайней мере, не исключает подобный вариант. Только не в ту сторону волну гонит. Капитонов здесь ни при чем.
– Неужели вы думаете, что Капитонов способен на такое? – искренне возмутился Толкунов.
– Я ничего не думаю, – покачал головой Куратор. – Но желательно, чтобы в отношениях с Капитоновым вы держались с предельной осторожностью.
– Спасибо за предупреждение.
Но он знал, что с Капитоновым проблем не будет. Этот служака привык подчиняться беспрекословно.
Лариса стояла у окна в ореоле утреннего света. Высокая, примерно одного с Максимом роста. Только в плечах пошире, а в талии поуже. Фигура у нее идеальная, кожа матовая, шелковая на ощупь. Под кожей рельефно выступают мышцы – бицепсы, трицепсы и все такое прочее. У нее высокая крепкая грудь, такая нежно-упругая, когда ее ласкаешь.
Лариса – настоящая современная амазонка. Она и сама себя так называет. Ярая поклонница бодибилдинга. Вот она стоит сейчас перед ним ранним утром и делает свою культуристскую разминку. Стоит нагишом и не стесняется. А чего стесняться? Таким телом, как у нее, можно только гордиться.
Вчера она говорила, что когда-то занималась и женским боксом. Было бы забавно, если бы она повела сейчас бой с тенью.
Почти две недели Максим гулял напропалую. Оттягивался в ресторанах, ночных клубах, снимал девчонок, кутил с ними ночи напролет. Тратил пять тысяч долларов – вторую часть гонорара. Так он убивал последние остатки усталости, накопившейся в нем за пять месяцев в учебном центре, и к тому же снимал с себя стресс. Все-таки он убил не просто бандита, но и человека. Осталась тяжесть на совести. Короче говоря, хватало поводов для того, чтобы оттянуться по полной программе.
С девчонками проблем не было. А какие проблемы, если карман полон «зелени», да и во внешности твоей заключен соблазн для женщин? Первые три дня он гулял с пышногрудой брюнеткой, потом покуролесил пару деньков с пышнозадой блондинкой, подарил пять ночей синеглазой шатенке с ногами от подбородка. Все они были от него без ума. Знали его адрес, телефон и все норовили по новой забраться к нему в постель. Но свободного места в его постели для них уже не было. Разве что групповуху устроить, но на такие развлечения Максима не тянуло, да и девчонкам вряд ли бы понравилось. Впрочем, кто его знает.
«Амазонку» он вчера на дискотеке снял. Хотя, если разобраться, не он, а его сняли. Лариса девка коммуникабельная, язык у нее подвешен ловко, комплексами явно не страдает. Подошла, улыбнулась, пригласила на танец – и все, больше от него ни на шаг.
Трель телефонного звонка врезалась в уши, отдалась болью в голове, тяжелой с крутого похмелья. Вчера он выпил непривычно много. В баре с новой подружкой разговоры о жизни вел и запивал «Абсолютом». Крутого парня он из себя не строил – ни к чему это, да и противно. Но все же в грязь перед Ларисой ударить не хотелось. Пила она много и, казалось, вовсе не пьянела. В чем, в чем, а в этом ему до нее далеко. Хорошо хоть в сексе не оплошал.
Максим потянулся к телефону – аппарат стоял на тумбочке в изголовье кровати – и снял трубку.
– Да.
– Привет, Максик, – послышался веселый щебет блондинки Надечки. – Я по тебе соскучилась. Давай сегодня встретимся.
– Да нет, я сегодня не могу, – Максим посмотрел на Ларису.
– У тебя новая подружка? – Надечка спросила об этом как о чем-то совершенно естественном.
– Угадала.
– Ох и озорник же ты, Максик! – захихикала она. – Когда ты от нее избавишься?
Связь была отличная, слова из трубки звучали громко. Возможно, их слышала и Лариса. Так или иначе, но при этом вопросе она нахмурилась. Ее большие глаза хищно сузились, сочные губки собрались в узкую длинную линию.
– Да не знаю, – неопределенно ответил Максим.
Надечка была хороша во всех отношениях. Он бы не прочь был порезвиться с ней снова, но и Ларису от себя прогонять ради нее не больно хотелось.
Найти бы постоянную подругу. Нет, такой подруги у него больше не будет. Хватит с него Марины и Ольги. И ту и другую он любил, и обе его предали. В чем, в чем, а в женском вероломстве он убедился. Хотя был в его жизни и другой случай. Полина. Молчаливая чудачка. Оказывается, вот кто любил его по-настоящему. Как же иначе объяснить, что она нашла в себе смелость заслонить его от пули? Но Полину уже не вернешь. А еще Вика. Вот уж о ком он не хотел вспоминать. Продалась Антонову с потрохами, из-за нее Максима сгноили бы в тюрьме.
– Я тебе завтра позвоню, может, ты уже к этому времени освободишься.
Завтра она позвонит. Всего один день отпускает ему на Ларису. На себе убедилась в том, как быстро он меняет подруг. Только почему она уверена, что после Ларисы он захочет встретиться с ней?.. Ну, это ее личные проблемы.
– Позвони, – пожал плечами Максим.
И тут же сильная женская рука забрала у него трубку.
– Позвони, курва, – гневно заговорила с Надечкой Лариса. – Я тебе такое выдам, уши завянут. А лучше вообще не звони, потому что я с Максом буду и сегодня, и завтра, и всегда!
Откуда такая уверенность?
Лариса бросила трубку и обратила свой гневный взор на Максима.
– Ты что это о себе возомнил, кобель длинноволосый?
Ноги у нее на ширине плеч, руки в боки, брови нахмурены. Ни дать ни взять грозный воспитатель из детского сада. Правда, в обнаженном виде воспитатели с детьми не разговаривают. К тому же Максим не ребенок и не заслужил, чтобы с ним разговаривали в подобном тоне. Но как ни странно, выходка Ларисы его нисколько не рассердила. Ему бы обидеться, поставить ее на место, а ему всего лишь интересно. И даже весело.
– Ой, мне страшно! – закатил он в притворном ужасе глаза и забрался под одеяло с головой.
– А чего ты прячешься?
Ларисе не составило никакого труда сорвать с него пуховое одеяло. Максим остался перед ней в чем мать родила.
– Так страшно же!
– Вот и бойся, кобель, и слушай!
Она возвышалась над ним карающим символом женского правосудия. Хорошо хоть с кулаками на него не бросается.
– Ну?
– А ты не нукай! Если думаешь, что легко от меня избавишься, то сильно заблуждаешься. Ты других девок трахал и выставлял за дверь, но со мной этот номер не пройдет. Это я тебе обещаю.
И тут же ее гневный голос сменил интонацию. Зазвучал жалостно.
– Максимчик, ну не бросай меня, – глядя на него глазами, полными мольбы, она легла рядом с ним, обняла, прижалась к нему всем телом. Сейчас оно было расслабленно, и мышцы почти не выделялись. – Я не смогу без тебя.
Что и говорить, она его растрогала. Настолько, что он сказал:
– Не брошу.
– Не бросай, я тебе еще пригожусь, – сразу повеселела она.
– Интересно, каким образом?
– Да хотя бы так, – ее рука коснулась его инструмента, привела в рабочее состояние.