Чернокнижник. Три принципа тьмы
Шрифт:
— Фракасо! — Мартын скрипнул зубами, — Репутацию я теряю, бестолочь! И становлюсь идиотом в глазах капитана! И вообще, что нам даст то, что он — бог?
— Многое, — Медведь нахмурился, — Быть может, он сумеет избавить тебя от крови ноофета…
Пират вздрогнул. Старый друг — случайно ли, намеренно, — озвучил его самое горячее, самое жгучее желание, и устоять перед соблазном было невозможно.
Он решительно кашлянул и направился к кучке пиратов с капитаном во главе.
— Эм… капитан! Тебя можно на минутку?
Богдан покладисто кивнул и, хлопнув по плечу старшего помощника, мельком дал
— Да, Мартын? Ты что-то хотел?
Мартын сглотнул. Спрашивать вот так напрямую возможного бога, не бог ли он, неожиданно стало жутко.
— Я… хотел спросить. Узнать. Задать прямой вопрос и получить прямой ответ, — парень сжал внезапно похолодевшие руки в кулаки, — Ты… ты — Дагон?..
Улыбка на губах капитана пиратов стала шире. На какой-то момент его собеседнику почудилось, что он сейчас рассмеется, и тогда все подозрения будут развеяны, тогда все будет хорошо…
— Непреложное право? — уточнил Богдан и, вздохнув, покачал головой, — Мартын-Мартын, ты ведь мог потратить этот вопрос на что-то более важное…
— Ты обязан ответить прямо! — Мартын закусил губу. Он понимал, что даже его слова уже словно подтверждают эту невозможную догадку, что все обстоит именно так…
— Я уже ответил, — капитан легко пожал плечами и отвел одну руку в сторону, — Но, если тебе нужен более прямой ответ, хорошо. Да, Мартын. Я — Дагон, бог моря и штормовых ветров. Правда, последними я уже давно не балуюсь…
Мартын похолодел. Горло перехватило, губы задрожали — никогда в жизни бедный парень не мог себе представить, что ему доведется беседовать напрямую с богом. С богом! Да как… как Богдан… Это же он, капитан пиратов, старый головорез, покрытый шрамами и застарелыми пятнами крови! Как… как такой… типичный пират может вдруг оказаться богом???
— Ты… — слетел с губ потрясенный вздох, — Фракасо… Ты… Дагон… Я… я счастлив, мое почтение… — он склонил голову в поклоне, и уже собирался, было, опуститься на колени, но Дагон, морщась, остановил его.
— Этого еще не хватало! Мартын, ты всегда был моим другом, мы с тобой столько вод прошли рука об руку… В конце концов, это же от меня ты научился говорить «фракасо»! Оставь эти церемонии, ты мне как был другом, так и остался. Эй! — он взмахнул рукой, подзывая участников спасательного отряда, понимая, что дольше таиться просто нет смысла, — Идите сюда! Все, все, я не хочу повторять дважды! Вы двое… нет, трое, — он указал поочередно на Фредо, Ашета и Аркано, — Чернокнижник, охотник и главнокомандующий. Это же вы подослали Мартына задать мне прямой вопрос, а? — бог негромко хохотнул и легко махнул рукой, — Не страшно. Я отвечу всем вам, хотя непреложным правом наделен только Мартын. Да. Я — Дагон! Бог моря и штормовых ветров, бог-предатель, отступник, оставивший Кровавых ради Светлых… И именно о последних сейчас пойдет речь. Знаешь ли ты, Фредо, — взгляд Дагона упал на растерянного князя, — Что Великая Праматерь знает о тебе? И, более того, она убеждена, что ты справишься с бедами королевства! Знаете ли вы… — здесь он помрачнел, — Что Светлые не помогут нам, если Неблис возвратится в мир? Сальфар велел передать…
Аркано, пришедший в себя первым, останавливающе вскинул руку.
— Охолони-ка…
— Покровитель небес… — хриплый голос Мартына был еле узнаваем, — Я… я слышал его имя когда-то… очень-очень давно, я не думал… Богдан, ой, Дагон… Я хотел про другое… В моих жилах течет кровь ноофета, я думал… подумал… ты же бог…
— Хочешь, чтобы я избавил тебя от нее? — Дагон понимающе кивнул и, оглянувшись, приветливо махнул стоящему позади всех Фарраду, — Вампир, подойди-ка сюда. Скажи… — он дружески положил ладонь на плечо ученому, — Ты ведь способен отличить на вкус кровь человека и кровь монстра, чистую кровь и отравленную?
— Разумеется, — Фаррад, хранящий привычное хладнокровие, спокойно склонил голову, — Но кровь ноофета уже разошлась по всему телу этого юноши, я не уверен…
— Это не проблема, — Богдан-Дагон пожал плечами и, ухватив свободной рукой экс-подчиненного за запястье, подтянул его ближе к себе. Переместил руку выше, накрывая ею клеймо, место ранения, прижал ладонь вплотную… Мартын задрожал, стискивая зубы, застонал, скрежеща ими. Ему почудилось, что обжигающий огонь катится по всему его телу, проходит по венам, приливая к клейму, что оно горит все сильнее и сильнее… Когда Богдан убрал руку, кожа на плече пирата была красной.
— А теперь тебе остается лишь высосать эту дрянь, которую я согнал вот сюда, — капитан легко ткнул пальцем в клеймо, — Действуй, пока оно вновь не расползлось по телу.
Фаррад пожал плечами, и действуя абсолютно естественно, словно поступал так всегда, склонился к плечу ошарашенного Мартына. Клыки его погрузились в красную кожу легко, как нож в масло, и парень вскрикнул от боли, пробежавшейся по телу разрядом молнии.
— Потерпи, — Фредо, шестым чувством понимая, что другу несут избавление, участливо сжал его здоровое плечо. Мартын, подняв здоровую руку, вцепился ею в чернокнижника, тяжело дыша от боли.
Экзекуция продолжалась не меньше минуты, и все это время Фаррад не отрывался от плеча несчастного пирата. Щеки его раздувались — глотать отравленную кровь он не хотел, но во рту она помещалась с трудом. Мартын слабел, чувствовал, как у него подкашиваются ноги — яд успел отравить немалую часть и его собственной крови, поэтому сейчас он терял ее больше, чем рассчитывал.
Наконец, вампир оторвался и с чувством сплюнул прямо на палубу. Черная, как смоль, кровь, некрасивой кляксой расплывшаяся по ней, неожиданно собралась, сгруппировалась и, скользкая, живая, как мерзкая гадюка, поспешно скользнула к борту. Покачалась на краю, а потом тяжело ухнула в воду.
Дагон удовлетворенно улыбнулся.
— Вода губительна для ноофетов. Эта мерзость больше не опасна тебе, мой друг… Мартын!
Парень, заваливаясь, практически повис в руках друзей, едва дыша. Рана на его плече почти не кровоточила, кожа была бледной.
Богдан мягко улыбнулся — он понял, в чем дело.
— Ему надо подкрепиться. Столько времени прожить на одной только крови — тут любой человек ослабеет. Что же до вас, друзья мои, то я полагаю, мы можем позволить себе отдых. Донат не опасен более — пророчество исполнилось, меч, кол и стрела сошлись вместе и сыграли свою роль. Он был отправлен в темницу к своему богу, туда, куда засадил его ты, Эрнесто.