Черные банкиры

Незнанский Фридрих Евсеевич

– Нет, Александр Борисович, я уверен, дело не стоит и выеденного яйца. Вы его щелкнете как орех и освободите хорошего человека от неприятностей.

– Ладно, попробую.

– Отлично, я доволен. Вот вам постановление о возбуждении дела и визитная карточка Савельева. Позвоните ему, возьмите необходимые данные и… отрубите этот ненужный хвост.

Турецкий вернулся к себе в кабинет, сразу же набрал номер телефона Савельева. Секретарша ответила, что Степан Макарович занят.

– Вас беспокоит старший следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Александр Турецкий, заместитель министра Савельев ждет моего звонка.

Секретарша смягчила голос:

– Минуточку, соединяю.

Турецкий поздоровался, представился, предложил Савельеву встретиться, так как подобные вопросы по телефону не решаются. Степан Макарович попросил приехать к нему в министерство, чтобы обстоятельно обсудить данную проблему.

Минут через сорок Александр уже блуждал по коридорам Министерства финансов в поисках нужного кабинета.

Миловидная секретарша проводила Турецкого к Савельеву, предложила кофе, но следователь отказался, сославшись на дефицит времени.

– Все началось неделю тому назад, – начал свой рассказ Савельев.– Позвонил молодой человек, предложил купить у него видеокассету за десять тысяч долларов. Как вы понимаете, сумма огромная. У меня такой нет.

– Что на видеокассете?

– Не знаю. Мало ли какую фальшивку могли изготовить! Теперь у любого и каждого под рукой компьютеры, множительная техника, что угодно нарисуют!

– Этого молодого человека вы прежде не встречали?

– Голос незнакомый, если бы его лицо увидеть, может, и вспомнил бы. Но это не важно, вся беда в том, что у меня осталось мало времени. После обеда он должен позвонить, чтобы окончательно договориться о месте встречи.

Савельев действительно волновался, это давало основание Турецкому думать, что заместитель министра в чем-то замешан, коль так боится фальшивки. Но с другой стороны, кто чувствовал бы себя спокойно, если бы его стали шантажировать подобным образом и требовать немалую сумму?

– Расправой вам не угрожали? – уточнил Турецкий.

– Нет, этого не было.

– Ну, тогда ничего страшного. Если не возражаете, с санкции прокурора мы можем прослушать ваш телефон, установить, откуда звонит шантажист, а возможно, и схватить его.

– Вы знаете, я могу договориться с ним о встрече, а вы поможете мне с ним рассчитаться, и, конечно, я хотел бы уничтожить кассету. Я даже сам не желаю ее смотреть.

– А вы уверены, что преступник не оставил себе нескольких копий? – спросил Турецкий.

– Возможно, конечно… А что же мне делать в таком случае?

– Надо привлечь этого человека за вымогательство по статье сто шестьдесят три. Даже если кассета является уликой, подтверждающей ваши неблаговидные деяния.

Савельев смущенно заулыбался и сказал, что, наверное, сначала он все-таки попробует договориться с шантажистом сам, ну а если тот окажется несговорчивым, тогда уж призовет на помощь Турецкого.

– Непонятно, зачем вы тогда обратились в Генпрокуратуру? – ответил Александр. – Преступники – народ жестокий. И я не советую вам проявлять самостоятельность. Все свои действия вы отныне должны согласовывать со мной.

– Спасибо вам за консультацию.

– Прослушивать пока не будем? – спросил Турецкий.

– Нет, пока не надо. Попробую договориться с ним в последний раз, а если не получится, тогда уж…

– Всего хорошего, – бросил на ходу следователь. – Жду вашего звонка.

– Да, я обязательно отзовусь.

Последние слова Турецкий услышал, переступая порог кабинета. Секретарша проводила его милой улыбкой, заученной, но приятной.

Савельеву было лет пятьдесят, не более, низкорослый, но широкоплечий, на кривоватых ногах, он выглядел монументально. Не исключено, что здоровье его было в полном порядке и он мог еще проказничать в свободное от работы время, возможно, даже с собственной секретаршей. Вот и попался на крючок, думалось Турецкому, когда он возвращался в Генпрокуратуру. Чувствует, что где-то влип, вот и волнуется. Ну и пусть его.

Лет десять тому назад чиновники были осторожны, а теперь все словно с цепи сорвались. Подавай им все удовольствия сразу! Что ж, в этом есть свой резон. Ты как бы не живешь, а паришь над жизнью, где копошится чернь, добывая хлеб насущный, тебе же дано значительно больше: приличный оклад, левые деньги, всякие дотации из льготной кормушки, за которые ты можешь многое себе позволить: купить любовь юной девы, посетить клуб для избранных и тому подобное.

Вот так он и живет, а тут вдруг подобный конфуз, который грозит лишить тебя всего привычного. Поневоле забегаешь. С чертом союз заключишь, лишь бы не вылилось наружу, не сломало биографию. Вот так, не изменился госчиновник, как был сластолюбцем и трусом, так им и остался…

После обеда Турецкий работал с банковскими документами, но был рассеян, так как мысли его почему-то занимал Савельев. Трудно было предположить, как разовьются дальнейшие события, только финал следователь знал наперед. С шантажистом придется долго и нудно беседовать, и, возможно, эти встречи не будут бесполезными для обоих. Сейчас Турецкий ждал звонка от Савельева, чтобы принять конкретное решение.

Послышался стук в дверь, и в кабинет медленно вошел Грязнов. Александр бросился к нему навстречу, обнял, сжал. Лицо Вячеслава так и перекосилось от боли.

– Господи, совсем забыл! – стал извиняться Турецкий.

– Ничего, рука стерпит, а вот рукав болит: видишь, я его заклеил.

– Извини, пожалуйста! Больно?

– Глупости, царапнуло осколком, пару швов наложили, только и всего.

– Ну, садись, рассказывай, как и что?

Вячеслав коротко изложил все то, что ему пришлось узнать и пережить в Ставрополье, ничего не стал приукрашивать, признался, что потеря Тамары оказалась для него серьезной душевной травмой.

– А ты что тут без меня накопал?