«Черные кабинеты» История российской перлюстрации. XVIII - начало XX века

Измозик Владлен Семенович

В обстановке наступившей гласности первых лет правления Александра II об этом пыталась говорить российская печать. В письме читателя, не пропущенном цензурой, сообщалось:

Уезжая из Новогрудка (Минской губ.), я оставил сестре конверты с собственноручною надписью московского адреса. На днях я получил один из этих конвертов, в котором… оказалось письмо неизвестно кому и кем писанное. Я стал… рассматривать конверт и заметил, что он был разрезан сбоку и потом снова заклеен. На последнее… я… уж не жалуюсь, но зачем же письма менять 1071 .

1071

Сборник статей, недозволенных цензурою в 1862 году. Т. II. СПб., 1862. С. 499.

Генерал М.Д. Скобелев в доверительном письме генералу Н.Н. Обручеву 3 января 1882 года подчеркивал, что «письмо это лично передаст Вам пор [учик] Ушаков… Я ему вполне верю» 1072 .

Можно привести много примеров недоверия высших сановников Российской империи к почте. Министр народного просвещения в 1861–1866 годах А.В. Головнин рассуждал в письме к Н.В. Ханыкову в декабре 1866 года: «…система шпионства, полицейского преследования, административного

произвола с устранением всякой законности и перлюстрация писем достигли высших пределов». Поэтому в апреле 1867 года он сообщал тому же корреспонденту: «Я просил [И.Ф.] Лихачева доставить Вам это письмо помимо разноплеменных Вандалей [Ж.П. Вандаль – генеральный директор почт во Франции]» 1073 . Много записей, связанных с перлюстрацией, содержится в дневниках Д.А. Милютина. Военный министр, ушедший в мае 1881 года в отставку и переехавший в Крым, Милютин записал в дневнике в июне того же года, что посетил 15 июня в Ореанде также отставленного от должностей великого князя Константина Николаевича, чтобы передать ему «несколько пакетов от А.В. Головнина [министр народного просвещения в 1862–1866 годах] с такими бумагами, которых не мог он доверить почте». В свою очередь великий князь Константин Николаевич сообщил Милютину, что имеет «верные случаи для доставления писем и посылок в Петербург». В июле, зафиксировав в дневнике факт получения писем от бывших сослуживцев и близких знакомых – тайного советника И.П. Арапетова, генералов А.А. Баранцова и Н.Н. Обручева, бывшего министра А.В. Головнина, бывший военный министр отметил, что «так как все эти письма получены по почте, то в них, конечно, не могло заключаться каких-либо интересных сведений о том, что делается в петербургских правительственных сферах». Наконец, в том же месяце к Милютину прибыл курьер Морского министерства с письмом министра иностранных дел Н.К. Гирса, «который по приказанию Государя и совершенно конфиденциально» извещал отставного министра о заключении секретного тройственного договора с Германией и Австро-Венгрией. При этом сам Милютин, привыкший к повседневности перлюстрации, был изумлен, когда узнал, что ответное письмо Гирсу он должен отправить также с курьером Морского министерства – ибо «сам Государь приказал Гирсу, чтобы писал об этом деле не по почте». В дневнике Д.А. Милютин записал: «Курьезное предостережение со стороны самого царя!» 1074

1072

ОР РНБ. Ф. 1000. Оп. 1. Д. 2272. Л. 7–7 об.

1073

Гейман В.Г., Кочаков Б.М. Письма А.В. Головнина к Н.В. Ханыкову // Исторический архив. 1950. Т. 5. С. 353, 375.

1074

Дневник генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1879–1881. М.: РОССПЭН, 2010. С. 347, 349, 368.

Последний случай напоминает эпизод, когда опасения относительно сохранения почтовой тайны высказал сам Николай I. В связи с гибелью Пушкина самодержец писал сестре Анне Павловне, жене голландского принца Вильгельма Оранского, 3 (15) февраля 1837 года: «…мне надо много сообщить ему [Вильгельму Оранскому] об одном трагическом событии, которое положило конец жизни пресловутого Пушкина, поэта; но это не терпит любопытства почты» 1075 . Правда, не очень понятно, любопытства каких почтовых чиновников – собственных или голландских – на сей раз боялся российский император.

1075

Эйдельман Н. О гибели Пушкина (по новым материалам) // Новый мир. 1972. № 3. С. 206.

Поэтому в дневнике Д.А. Милютина неоднократно отмечено получение писем с надежной оказией, когда корреспонденты могли писать откровенно, не думая о предосторожностях, связанных с официальной почтой. Такова запись от 14 февраля 1882 года о получении двух любопытных писем – от К.Д. Кавелина и генерала от артиллерии, члена Государственного совета А.А. Баранцова, которые воспользовались поездкой жены Милютина, чтобы «сообщить мне такие сведения, о которых писать по почте невозможно» 1076 . В письме от 13–22 апреля 1884 года Кавелин писал Милютину: «Хочу ею [оказией] воспользоваться, чтобы перекинуться с Вами откровенным словечком, не подвергаясь операции перлюстрирования» 1077 . 6 мая 1882 года Милютин отметил прибытие с камердинером великого князя Константина Николаевича толстого пакета от бывшего министра народного просвещения А.В. Головнина. Среди прочего Головнин писал: «…река времени несет ладью, именуемую Россией, и нет кормчего, а сидят гребцы неумелые» 1078 . Также камердинер Константина Николаевича привозил Милютину письма от членов Государственного совета К.К. Грота, П.П. Семенова-Тян-Шанского. Кроме того, почту доставляли адъютанты великого князя Н.П. Литвинов и Н.А. Римский-Корсаков, управляющий делами великого князя К.П. Голенко 1079 . Подобными оказиями пользовался и сам Константин Николаевич. Милютин упоминает о доставленных тому адмиралом А.А. Поповым письмах Головнина и государственного контролера графа Д.М. Сольского. В этих письмах великому князю откровенно сообщались «сведения из петербургской официальной сферы» 1080 .

1076

Дневник генерал-фельдмаршала графа Дмитрия Алексеевича Милютина. 1882–1890. М.: РОССПЭН, 2010. С. 27.

1077

Там же. С. 465–466.

1078

Там же. С. 34–35.

1079

Там же. С. 46, 65, 100, 133, 185, 186.

1080

Там же. С. 36.

В свою очередь, собственные письма к А.В. Головнину и К.Д. Кавелину, написанные «с такою же откровенностью, с какой они писали мне», Милютин 5 мая 1882 года отправил с нарочным барону А.Г. Жомини, старшему советнику Министерства иностранных дел 1081 . Но даже использование подобных оказий не всегда располагало к полной откровенности. 11

июля 1883 года, не получая писем от Головнина, Милютин сделал вывод, что тот «видно признал нужным соблюдать осторожность в своей дружеской переписке» 1082 .

1081

Там же. С. 136.

1082

Там же. С. 99.

О необходимой осторожности в переписке в связи с опасениями перлюстрации несколько раз упомянул в своих дневниках государственный секретарь А.А. Половцов. Например, 21 мая 1885 года он провожал уезжающих на отдых великого князя Михаила Николаевича, председателя Государственного совета, и его супругу Ольгу Федоровну. На просьбу великого князя «сообщить ему письменно о всем, что будет сказано государем» последовал ответ: «…вследствие перлюстрации писать по почте невозможно, но… если будет что-либо особенное, то пришлю специального курьера» 1083 . Подобный же разговор состоялся у Половцова с великим князем Михаилом Николаевичем 9 января 1889 года. Вот как передана эта беседа в дневнике:

1083

Дневник государственного секретаря А.А. Половцова: В 2 т. Т. 1. 1883–1886 гг. М.: Наука, 1966. С. 328.

Спрашиваю вел [икого] князя, часто ли он пишет вел [икой] княгине. Отвечает, что ежедневно. Я: «Надеюсь, что Вы с осторожностью упоминаете о всех наших делах». Вел [икий] князь: «Вот еще. Зачем я буду стесняться?». Я: «В таком случае Вы посылаете гр [афу] Толстому [Д.А. Толстой – министр внутренних дел] ежедневные сообщения о всем, что у нас происходит». Вел [икий] князь: «Я приказываю посылать письма прямо в почтовый вагон, а не на почту». Я: «Да в вагоне сидят чиновники, кои немедленно списывают копии с Ваших писем. Убедительно прошу Вас, по крайней мере, не упоминать моей фамилии» 1084 .

1084

Там же. С. 142.

Тот же Половцов в 1883 году записал разговор с бывшим министром финансов М.Х. Рейтерном. Военный министр Д.А. Милютин получил согласие Александра II ассигновать 21 млн руб. на постройку военных крепостей. Министр финансов возражал, и «при этом было пережито много неприятного». В результате Рейтерн написал приятелю в Париж, упомянув: «Я решил выйти из игры и прошу вас приготовить мне жилье в окрестностях парка Монсо [один из красивейших парков Парижа]». На следующем докладе государь все время на него дулся. Затем к Рейтерну приехал шеф жандармов П.А. Шувалов уговаривать министра не выходить в отставку 1085 . Понятно, что информация о намерении министра финансов покинуть свой пост попала к императору в результате перлюстрации.

1085

Там же. С. 55–56.

Государственный контролер Т.И. Филиппов писал 5 июля 1895 года сыну Сергею в связи с расследовавшимся делом министра путей сообщения А.К. Кривошеина: «А сколько подлостей я успел увидеть за это время, о том писать не буду: боюсь Шпекина» 1086 .

Слухи о событиях, связанных с перлюстрацией, постоянно циркулировали в обществе. Профессор-физик Московского университета, редактор журнала «Русский вестник» Н.А. Любимов уже 4 марта 1887 года записывал со слов петербургского градоначальника П.А. Грессера, что аресту 1 марта того же года злоумышленников, планировавших покушение на Александра III, предшествовала перлюстрация подозрительного письма в Харьков «к лицу, за которым уже следили» 1087 .

1086

РГИА. Ф. 728. Оп. 1. Д. 81. Л. 74.

1087

Дневник Алексея Сергеевича Суворина. 2-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во «Независимая газета», 2000. С. 306.

Злую пародию на практику перлюстрации нарисовал М.Е. Салтыков-Щедрин в повести «Помпадуры и помпадурши», опубликованной в 1873 году в 11-м номере журнала «Отечественные записки». В главе «Мнения знатных иностранцев о помпадурах» рассказывается, в частности, о знакомстве бывшего французского политического сыщика Онисима Шенапана с русским князем де ля Клюква. Между ними происходит следующий диалог:

– Ну-с, а теперь скажите мне, случалось ли вам когда– нибудь, – по обязанностям службы, s’entend [разумеется] – распечатывать чужие письма? – продолжал он после минутного перерыва, последовавшего за его восклицанием.

– Очень часто, excellence! [ваше превосходительство!]

– Поймите мою мысль. Прежде, когда письма запечатывались простым сургучом, когда конверты не заклеивались по швам – это, конечно, было легко. Достаточно было тоненькой деревянной спички, чтоб навертеть на нее письмо и вынуть его из конверта. Но теперь, когда конверт представляет массу, почти непроницаемую… каким образом поступить? Я неоднократно пробовал употреблять в дело слюну, но, признаюсь, усилия мои ни разу не были увенчаны успехом. Получатели писем догадывались и роптали.

– А между тем нет ничего проще, excellence. Здесь мы поступаем в этих случаях следующим образом: берем письмо, приближаем его к кипящей воде и держим над паром конверт тою его стороной, на которой имеются заклеенные швы, до тех пор, пока клей не распустится. Тогда мы вскрываем конверт, вынимаем письмо, прочитываем его и помещаем в конверт обратно. И никаких следов нескромности не бывает.

– Так просто – и я не знал! Да, французы во всем нас опередили! Великодушная нация! как жаль, что революции так часто потрясают тебя! Et moi, qui, a mes risques et perils, me consumais a depenser ma salive! Quelle derision! [А я-то с риском и опасностью тратил свою слюну! Какая насмешка!]

– Но разве распечатывание чужих писем входит в ваши атрибуты, monseigneur?

– В мои атрибуты входит все, что касается внутренней политики, а в особенности распечатывание частных писем и взыскание недоимок <…> Знаете ли вы, однако ж, мой новый друг, что вы вывели меня из очень-очень большого затруднения! Он с чувством пожал мне руку и был так великодушен, что пригласил меня ужинать в cafe Anglais [кафе «Англия»], где мы почти до утра самым приятным образом провели время 1088 .

1088

Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч. Т. 8. М., 1969. С. 247.