Черные лебеди
Шрифт:
Свое выступление Дмитрий закончил призывом как можно скорее организовать добровольную юношескую дружину по охране общественного порядка в своем районе.
— Нас двести с лишним человек. Это целая боевая рота. А по самой строгой статистике правонарушений в нашем районе, нам будут противостоять отдельные подонки или группки мерзавцев-хулиганов, которые позорят высокую честь столицы и нашего района. Наш район — самый древний район столицы. От порога нашей школы рукой подать до Кремля. Вон они, его седые стены, зубчатые вершины и башни, — Шадрин показал в окно. Из него была видна Спасская башня.
Шадрин отпил глоток воды
— Только заранее предупреждаю, что в дружине нашей смогут работать лишь смелые и физически крепкие парни. У нас будет свой штаб, каждый дружинник получит особое удостоверение. Работа дружины будет строго регламентироваться уставом. Залогом успешной борьбы с правонарушением будет дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина!
Районный отдел милиции и райком комсомола помогут нам в организации дружины, предоставят помещение для штаба. Все эти вопросы мной уже согласованы с райкомом партии и отделом милиции. В нашем спортивном зале два раза в неделю мастер спорта капитан милиции Орлов будет проводить с дружинниками занятия по самбо. Дружинник — это тот же атакующий солдат. Он должен быть сильным и бесстрашным.
Глаза парней горели.
— Думаю, задача ясна. Начальником штаба дружины назначен я. Это мое партийное поручение. Моим заместителем будет Виктор Бутягин. Запись в дружину поручаю Бутягину. Первый сбор членов дружины назначаю через неделю, в следующий четверг, в семнадцать ноль-ноль, в этом же зале. Какие будут вопросы?
Зал гудел.
Вопросов не было.
Шадрин спросил директора, не желает ли он что-нибудь сказать, но тот отрицательно покачал головой:
— Все уже сказано. Дело за Бутягиным. Смотрите, ему уже полетели записки.
Шадрин поднял руку. Зал снова замер.
— Итак, товарищи, считаю, что наш разговор о месте подвига в жизни только начался. Начался он теоретически, с доклада Казарина. Теперь этот разговор подкрепим делами. Девизом нашей дружины будет лозунг: «Наш район столицы будет районом образцового коммунистического порядка». Голосовать будем?
Зал загудел, и, как по команде, взметнулись над головами молодые крепкие руки.
Пожалуй, больше, чем первый вопрос повестки дня — создание молодежной дружины, — волновал Дмитрия второй вопрос собрания, который он неделю назад не без труда согласовал с Ираидой Павловной, учительницей по литературе — женщиной мнительной, нервной, постоянно ожидающей каких-то комиссий, инспекторских проверок, директорских присутствий на ее уроках… Против создания школьной дружины Ираида Павловна ничего не имела. Но зачем Шадрину, преподавателю логики, понадобилось устраивать какие-то сочинения на вольную тему — она никак не могла понять. Во время беседы с ней Дмитрию показалось, что в его затее Ираида Павловна видит какой-то тайный подвох. Но какой, она пока не догадывалась. Однако тут же, как бы между прочим, спросила:
— Уж не хотите ли вы, Дмитрий Георгиевич, устроить моим ученикам контрольную проверку на грамотность?
Шадрин заверил Ираиду Павловну, что в работах ребят он не поправит ни одной орфографической и синтаксической ошибки.
— Меня интересует единственное, — успокаивал ее Шадрин, — убедительность в цепи доказательства. Сейчас мы изучаем раздел логики «Доказательство». Если вас что-то беспокоит — все сочинения я передам вам после прочтения. Без возврата. Делайте с ними что хотите.
Ираида
— Пожалуйста, Дмитрий Георгиевич… Когда работы прочитаете — передайте их мне. Я проверю их грамотность. Ребятам на пользу пойдет.
Этот разговор с Ираидой Павловной был два дня назад. А вот теперь она сидит в заднем ряду зала и ждет второго, волнующего ее вопроса повестки дня собрания.
Когда зал утих, Шадрин продолжал:
— А теперь, ребята, даю задание по логике, по разделу «Доказательство». Каждый из вас к следующему уроку напишет сочинение, в котором обстоятельно обоснует необходимость создания добровольных молодежных дружин по охране общественного порядка в столице. При этом прошу не забывать основных правил доказательства: оно должно быть полным, ясным и точным. Разрешаю пользоваться цитатами, документами, цифрами.
По лицам учеников Дмитрий видел, что предложение его как-то сразу сосредоточило их мысли, озадачило незнакомым и пока еще не совсем ясным для них, но серьезным и интересным делом.
— Не старайтесь свое сочинение нашпиговать штампами из газетных статей. Пусть в нем будет своя мысль, грани своего видения жизни, пусть эти грани еще нечетки, но они собственные, рожденные своей, личной биографией.
Ираида Павловна сидела, затаив дыхание, и смотрела на Шадрина удивленными глазами, словно увидела его в новой, пока еще не до конца ясной для нее роли. Сейчас она понимала только одно, что Шадрин как личность гораздо сложнее и глубже, чем он ей казался раньше в общениях на учительских собраниях и летучих разговорах на переменах в прокуренной учительской.
— И еще хочу заметить, — продолжал Шадрин, внутренне ликуя, что сумел взять в руки зал, заставил ребят думать — это было видно по их горящим глазам, — название сочинения должно быть немногословным. Вспомните Аристотеля: «Омнис дифиницио перекулёса эст», — Дмитрий сделал неожиданную резкую паузу и тут же, словно команду «смирно», бросил в зал: — Перевод!
И зал многогрудно загудел:
— Всякое определение опасно…
— В заголовке не больше двух-трех слов. Три — предел. Два — хорошо. Одно емкое, удачное слово — гениально. Задача ясна?
— Ясна!.. — покатилось по залу.
— А сколько страниц? — донесся из задних рядов чей-то неустоявшийся басок.
— Не меньше пяти и не больше десяти, — ответил Шадрин.
— У-у-у… — как надсадный выдох, прошелестело в рядах.
— Много? — бросил в зал Шадрин.
— Конечно! — петушиным выкриком раздался голос тщедушного Синютина.
— Неужели уж так много? — Дмитрий улыбнулся и развел руками, глядя сверху вниз на Синютина. — За семь-то дней всего-то каких-то пять-семь страниц?
Синютин встал, огляделся и, словно ища поддержки со стороны, вытянул вперед голову на цыплячьей шее и звонко проговорил:
— Дмитрий Георгиевич, нужно учитывать, что логика в аттестат не идет. И потом… — он хотел сказать что-то еще, но зал загудел, затопал ногами, зашикал, чья-то сильная рука сзади потянула Синютина за пиджак, и он, так и не договорив фразы, шлепнулся на скамью.
— Ты прав, Синютин. Логика в аттестат не идет, — резко бросил Шадрин в передние ряды, где сидел Синютин. — Добровольной дружине в аттестате зрелости тоже пока не отвели особой отдельной графы. Но наша дружина будет!.. Она будет первой юношеской дружиной в столице! Кто за это — прошу поднять руки.