Черные начала. Том 8
Шрифт:
— Я понял… — протянул я. — А вот здесь что находится?
Мой палец указал на другую метку.
— Здесь? Это…
И пошло-поехало.
Пока мы ехали, Ёсим не скупился на объяснения и рассказы. Возможно, потому что это был единственный способ себя развлечь вовремя перехода. Мы то и делали, что преодолевали барханы, двигаясь то поперёк, то вдоль, и вся работа охранника заключалась лишь в том, чтобы сидеть, быть на чеку, а ночью караулить. Поэтому это было своего рода способ развеять скуку, рассказать или послушать.
К
Ну в принципе, я так и подумал, что будет непросто, иначе бы цветок рассвета не прожил бы тысячу лет — его бы сразу сорвали любители алхимии.
А вообще, если так брать, работать охранником в караване было не так уж и сложно, и в этом действительно была своя романтика, преодолевать бесконечные однотипные барханы, который иногда пугали своей высотой. Сидишь на санях, практически плывёшь через это море песка, а на вечер становишься на привал.
Никто далеко от саней не уходил, а когда становились на привал, нередко ставили их в две шеренги. Люди размещались прямо между ними, натягивая сверху всякие полотна, чтобы прикрыться от иногда слишком уж бушующего ветра. Только глава каравана, тот самый мальчишка, позволял себе сделать небольшой шатёр.
А если надо было в туалет, то как и в моём путешествии через горы, люди делали буквально пару шагов от каравана, чтобы всегда быть в радиусе прыжка обратно, если понадобится — настолько люди боялись этих диких мест.
Забавно, но я слышал, как некоторые при походе в туалет приговаривали: жизнь на жизнь. Когда я спросил, Ёсима, что это значит, он ответил, что они дарят влагу, которая является жизнью, а пустыня взамен должна подарить им жизнь и не трогать. Интересно получалось, если так подумать, обоссал пустыню, и требуешь у неё тебя не убивать.
Да за это время я в принципе узнал много чего интересного, на себе прочувствовав быт местных бедуинов. От их холодного чая, который они заваривали в маленьких железных сосудах до курительных трубок, которые заправляли странными травами. Торкало, наверное, раза в два сильнее и раза в три дольше, чем обычные сигареты.
Наверное, одним из самых полезных было умение завязывать на себе платок, как у террористов, чтобы одни глаза были видны. Довольно удобно, учитывая, какие иногда здесь поднимаются ветра с песком.
Можно сказать, что за то время, что мы ехали, я уже не чувствовал себя особо чужим, делая всё то же самое, что и сами бедуины на автомате. Встал, собрался с другими, чай, завтрак странными лепёшками и вяленным мясом, потом расход по своим местам, привалы на обед и стоянка на ночь. Всё пошло по колее.
Но путешествие через пустыню не всегда значило только охрану.
— Юнксу, — один из охранников каравана, подойдя к нашим саням, что замыкали караван, окликнул меня подойдя поближе. — Глава хочет видеть тебя.
— Меня? — удивлённо спросил я.
За время нашего путешествия я привык, что нахрен никому не нужен и большую часть времени то и делаю, что балду пинаю, оглядывая окрестности. Сижу, иногда пью, чтобы смочить губы, кормлю пушистого, который со своим мехом в пустыне переживал не лучшие времена, прячась между вещей. А тут вдруг понадобился, и боюсь, что неспроста.
— Да, — кивнул тот.
Глава — мальчишка, что рулил караваном, несмотря на свой возраст, пользовался здесь явным авторитетом. Даже бывалые наёмники, которые, по идее, должны ни во что его не ставить (да-да, стереотип, но всё же), относились к мальчишке с уважением, а значит тот стоил многого.
Вообще, я сразу заподозрил, что что-то происходит, так как наш караван встал на дневной привал раньше времени, что было чем-то новеньким и явно неспроста. Всё же время — деньги, и важнее денег могла быть только жизнь, что намекало на причину нашей задержки.
Вместе с охранником мы направились в главу каравана. Парень восседал в ведущих санях, которые были оборудованы под небольшой передвижной домик, выглядящей как трейлер. Именно он, можно сказать, лично прокладывал путь, и иной раз я замечал, как мы огибаем то или иное место, по известной только ему причине. Возможно, этого мальчишку не зря уважали.
Когда мы подошли к саням, охранник постучался в дверь.
— Господин, я привёл его.
— Пусть войдёт, — голос паренька был ещё моложе, чем он выглядел. Это было в первый раз, когда я услышал, как он говорит.
Охранник кивнул мне, после чего толкнул дверь, пропуская внутрь. Сам же остался снаружи, видимо сторожа дверь.
Когда я очутился внутри, то попал в небольшую и очень душную комнатку, где было тяжеловато развернуться. И по середине этого трейлера за небольшим столом и сидел парень. Напротив него расположился Ёсим, который поприветствовал меня кивком. Мальчишка же вообще не подал вида, что заметил моё прибытие. Он лишь кивнул на небольшой сундук у стены, предлагая сесть, продолжая что-то писать на заваленном бумагами столе.
Пока он разбирался со своими делами, я огляделся.
Это оказалось достаточно просторное помещение, чем мне показалось на первый взгляд, раз мы тут втроём уместились, и ещё место осталось несмотря на то, что вещей здесь хватало. На потолке в сетках покачивались всевозможные вещи и припасы, о которые, если не пригибаться, можно было удариться головой. У противоположной стены расположился шкаф с кучей скрученных в трубку пергаментов, а вдоль бортов выстроилось несколько закрытых на замок сундуков. И при всём при этом здесь ещё оставалось место.