Черные начала. Том 8
Шрифт:
— Быть не может, — чуть ли не хором ответили они.
— Может. Там обычные люди все первого уровня, когда второй и третий считается уже уровнем воинов и последователи пути Вечных Причём третий уровень имеют очень немногие.
— Это же… это же очень мало! — удивился Газзенесс. — У нас у всех пятый. Это же значит, мы бы были там очень сильными!
— Да, очень сильными, — кивнул я.
— А где эти города расположены? — спросил Рушшсен.
— Ой, далеко очень. Вы знаете, что находится за золотыми долинами, что к стороне восхода (к востоку) от пустыни? — они дружно покачали головой. — Там находятся огромные
— А в том лесу действительно так много зелёных деревьев?
— Не счесть, — кивнул я.
Они удивлённо переглянулись.
— Нам рассказывали взрослые, что там есть такие леса, но мы никогда их не видели… Хотелось бы взглянуть на них.
— Будет время, взглянете, — кивнул я. — Так вот, возвращаясь к тем городам…
Честно говоря, рассказывая им, я сам как-то невольно погрузился в воспоминания о тех местах. Теперь действительно с трудом верилось, что там жили такие слабые люди. Что величайшие воины империи Дасенлин были всего-навсего третьего уровня, и пятый уровень мог едва ли не всю империю подчинить себе.
А ведь я сам начинал примерно с того же самого…
Как же они далеко находятся от сюда, и насколько же сильно отличаются от этих мест. Теперь та империя казалась мне просто тихим маленьким отдалённым островком, на котором ничего не происходило. Удивительно, что о существовании такой империи вообще знают. Там бы один хороший набег тех же дикарей, и её бы просто не стало.
Дети слушали меня, вообще обо всём позабыв. Казалось, больше для них не существовало ни бури за стеной, ни скуки. Мои истории стали для них чем-то вроде окна в другой мир, через который они могли узнать, что помимо песков есть ещё много чего удивительного и интересного в этом мире.
Они слушали меня вплоть до обеда, а потом и до самого ужина, после чего под буерй эмоций ещё долго не могли уснуть, заваливая меня вопросами.
Так прошли первые сутки бури в пустыне.
На следующий день Люнь выглянула наружу.
— Нас там не засыпало ещё полностью?
— Удивишься, но даже немного отмело от саней, — поведала она.
— А другие сани видно?
— Не-а, там совсем ничего не видно дальше метра.
Вторые сутки мало чем отличались от первых.
Мы позавтракали, после чего детвора сначала играл друг с другом, а потом переключилась на Зу-Зу, который был максимально пофигистичен на любые приставания детей. Лишь лениво приоткрывал глаза, да переворачивался на другой бок, позволяя себе чесать бочок.
Хорошо устроился, засранец, мне вот никто бочок так не чешет.
Позже, после обеда они вновь насели на меня с расспросами, однако теперь речь пошла откуда я родом. Я не сильно распространялся, рассказывая то же самое, что и всем остальным. По сути, обычные вещи, но впечатлительной детворе даже этого было достаточно, чтобы слушать во все уши до самого вечера и засыпать меня вопросами.
Хотя некоторые слушали слишком внимательно.
— Знаешь, мне кажется, ты многое не договариваешь, — заметила Люнь, когда я уложил детей под рёв ветра спать.
— Возможно, — не стал я отрицать.
— Почему?
— Не считаю нужным, — отозвался я. — Что это даст, даже если вы узнаете правду?
— М-м-м… ничего, наверное.
— Вот именно. Может ничего, а может ничего хорошего, так что зачем лишний раз мне об это распространяться?
— Чтобы… чтобы стать ближе?
— Да куда уж ещё ближе, когда ты занимаешь место под моим сердцем? — усмехнулся я.
— Ты понял, о чём я, — улыбнулась она в ответ.
— Понял, но вряд ли тебе это действительно нужно знать, Люнь. Знаешь такую поговорку — меньше знаешь, крепче спишь?
— Не-а, но знаю поговорку: незнание не порождает вопросов.
— Думаю, смысл у них один и тот же, — улыбнулся я. — Всё, давай спать.
— Убегаешь от вопросов, — надула она щёки.
— Самым наглым образом, — подтвердил я.
На следующее утро песчаная буря закончилась. Я даже не сразу это понял, встав раньше всех. Как-то привык к постоянному рёву ветра и шелесту песка о борта нашего убежища, что даже перестал их замечать. Лишь когда окончательно проснулся и потянулся за водой, неожиданно понял, что вокруг как-то подозрительно тихо.
— Всё что ли?.. — пробормотал я, прислушавшись, после чего отпил. — Люнь, буря закончилась?
— Ага.
— Давно?
— Примерно… час назад. Просто исчезла, будто её и не было.
— Интересно…
Я бросил взгляд на детей, которые сбились в кучу под одеялом, мирно посапывая и подрагивая ушами во сне, после чего осторожно потянулся к двери.
— Нас сильно засыпало?
— Только с одной стороны, но думаю, что дверь открыть ты сможешь.
Дверь я действительно смог открыть, пусть и пришлось немного поднапрячься. Едва образовалась щель, как в лицо практически сразу ударил прохладный после прошедшей бури сухой воздух.
Люнь была права, завалило нас песком не то, чтобы прямо очень сильно. Правый борт практически полностью скрылся под песком в то время, как левый был засыпан лишь на одну треть.
И что меня практически сразу расстроило, так это отсутствие ящерицы — дуга, куда её обычно впрягают, оказалась пуста. Причём судя по отсутствию следов, сбежала она ещё в самый разгар песчаной бури. А я так надеялся, что можно будет прокатиться на ней…
Но исчезла не только она, других саней я тоже не видел, и то ли их замело, то ли, как и рассказывали, буря обалдела удивительной способностью переносить тебя в другую часть пустыни, и нас просто раскидало. Я до сих пор не мог полностью поверить в это, хотя в этом мире подобное вряд ли было невозможно.
Пока я окидывал бесконечные барханы взглядом, позади послышался сонный голосок девчушки.
— Буря закончилась, да?.. — она потирала прикрытые глаза кулачком, оглядываясь.
— Ага. А ты что не спишь? Ещё рано ведь, вы позже просыпаетесь.
— Я пописать встала… — зевнула она.
— Тогда иди за телегу, — кивнул я. — И возвращайся обратно в кровать.
— Да… — промямлила она и через пару минут её босые ножки вернулись обратно в домик.
Мы выдвинулись лишь через три часа после того, как дети хорошенько поели перед походом. Примерно представляя, где восток, а где запад по ходу солнца, я мог и без созвездий определить, куда примерно надо двигаться. Сидеть на месте не хотелось от слова совсем, да и делать особо нечего здесь больше было, поэтому едва мы покончили со всеми делами, мы отправились в путь, оставив на милость пустыни своё прибежище, которому было суждено сгинуть в песках.