Черные сказки железного века
Шрифт:
Первая большая победа Педро принесла ему годовой контракт с командой «Купер» и круто изменила жизнь. Он стал профессиональным автогонщиком И редкие выходные теперь проводил дома, стартуя везде, куда его приглашали — в Дайтоне, Себринге, Ле-Мане, «Формуле-2» и гонках спорт-прототипов. И чтобы не слышать постоянных стенаний жены (А может быть, чтобы поменьше видеться с отцом? Старик сильно сдал, с ним стало трудно общаться, он даже ни с того ни с сего выгнал из дому Сариту, вдову Рикардо), переехал в Англию. Насовсем.
Чемпионом мира в шестьдесят седьмом он не стал и не надеялся — на такой-то машине. Сальвадори и сам Джон Купер откровенно ставили на Риндта, австрийцу первому
В Спа в 1970 году произошел редкий случай — супернадежный «Порше-917K» не добрался до финиша 1000-километровой гонки. Родригес лидировал со старта, но на 49 круге вынужден был сойти — отказала коробка передач. Рекорд круга, который Педро установил в той гонке, был на 7 секунд быстрее лучшего круга в «Формуле-1» на этой трассе.
Такие способности и уж тем более такая сдержанность в автогонках ценятся высоко. Вот почему зимой за право заключить контракт с Родригесом Куперы сражались в суде с хозяином команды БРМ Луисом Стенли. Аргументы мистера Стенли оказались убедительнее, и на целых четыре сезона Педро стал заводским пилотом «Бритиш Рейсинг Моторс».
Что касается техники, мексиканец быстро понял, что поменял шило на мыло. Главный конструктор его новой команды Лен Терри любил повторять «Если ничего от автомобиля не отваливается, то нечего и крепить». Может, именно поэтому спроектированная англичанином модель P126 и ее модифицированный весной вариант P133 выглядели как-то неопрятно, словно собирали их в сельской мастерской. Впрочем, гораздо хуже, что БРМ была к тому же самой тяжелой машиной чемпионата, а ее 12-цилиндровый мотор — самым маломощным.
Заводской гонщик «Порше» и БРМ Педро Родригес. 1970 год.
Только Педро и не думал расстраиваться. Вообще, иногда создавалось впечатление, что ему абсолютно безразлично, на чем выступать — в какой команде, на какой машине. Его соперники-пилоты переходили из одной «конюшни» в другую, стремясь получить самый быстрый, самый надежный автомобиль. Родригеса это как будто совсем не заботило. Даже на такой средненькой во всех отношениях машине, как БРМ, которую в паддоке частенько презрительно называли «дворняжкой», он несколько раз лидировал на первых этапах сезона, во Франции установил лучшее время круга, в Бельгии финишировал вторым, в Голландии и Канаде третьим. Неброская гоночная манера мексиканца поначалу не вызывала восторга у болельщиков. Педро показал себя исключительно расчетливым пилотом, он любил отсиживаться за спинами соперников в начале гонки, приглядываясь к ним, выжидая перед тем, как с исключительным чувством времени в самый нужный момент начать атаку.
Но спокойным, невозмутимым, незаметным Родригес оставался лишь на сухой трассе. Стоило же пойти дождю...
Это было в самом начале марта шестьдесят восьмого в австралийском местечке Лонгфорд, на последнем этапе Тасманийского
«Порше-917K», на котором Педро Родригес и финн Лео Киннунен выиграли 1000-километровую гонку в английском Брандс-Хетче.
Его езда в Лонгфорде была фантастической. В облаке брызг, под моросящим дождем он не оставил ни единого шанса семерым чемпионам мира. Газетчики потом рассыпались в восторженных похвалах: «Мы видели пилота экстра-класса!», «Мексиканец затмил чемпионов!». Именно дождь помог Родригесу выиграть «24 часа Ле-Мана» через пару месяцев. Ночью, под сильнейшим ливнем он, виртуозно управляя сверхмощным «Фордом-GT40», опередил лидировавших поначалу гонщиков «Порше» на целых семь кругов. На пьедестале знаменитой гонки на кольце Сартэ мексиканец, как обычно, не улыбался.
— О чем вы все время думаете, месье? — весело окликнул его незнакомый французский репортер.
— Если бы Рикардо был жив, это случилось бы значительно раньше, — устало ответил Родригес.
Обычно те, кто быстро ездит в дождь, ездят недолго. Бесшабашно храбрые ребята, бесстрашно нажимая на газ, вылетают с трассы скорее рано, чем поздно, Педро был смелым парнем, за что его уважали соперники. И фаталистом, что нравилось далеко не всем. Но главное, он исключительно, ювелирно точно рассчитывал возможности своего автомобиля под дождем, умел интуитивно нащупать ту максимальную скорость, превысить которую не позволили бы законы физики.
В тысячекилометровой гонке в Брандс-Хетч в апреле семидесятого судьи оштрафовали мексиканца заездом в боксы. Родригес выехал на трассу на двенадцатом месте. И тут пошел дождь. «Порше-917» обгонял соперников одного за другим и вскоре вышел в лидеры. Но не успокоился на этом и продолжал мчаться вперед. На финише он привез ближайшему из преследователей пять кругов.
После этой потрясающей гонки маленький, молчаливый мексиканец стал кумиром английских болельщиков. В офис гоночной «конюшни» БРМ на имя Родригеса почтальоны приносили мешки писем — намного больше, чем получали когда-либо выступавшие за команду чемпионы Хилл и Стюарт.
Механики же Педро буквально боготворили. А как еще они могли относиться к пилоту, который никогда не важничал, не заносился, никогда не жаловался на плохую подготовку машины, никогда не повышал голоса. Он просто делал свою работу, не считая себя героем или великим гонщиком. После той самой гонки под дождем в австралийском Лонгфорде, поздравляя Педро, механики спрашивали, как ему понравилась новая шестиступенчатая коробка передач.
— Шести?.. — помолчав немного, лукаво улыбнулся Родригес. Только сняв коробку с машины, инженеры обнаружили, что первая передача вышла из строя.