Черные сказки железного века
Шрифт:
— Сразу после старта, — лаконично добавил Педро.
В 1970 году пара Родригес-Киннунен выиграла три этапа чемпионата мира в гонках на выносливость. На снимке один из них — «1000 км Монцы».
— Он классный паренек! — говорили о своем любимце в БРМ. — С непостижимым характером только.
И каждый в команде был готов за него в огонь и в воду.
А вот коллегам-гонщикам «непостижимый характер» Родригеса понравиться, конечно, не мог. Сам-то он считал, что равных ему пилотов
— Почему ты держишься особняком? — спросил его как-то Парнелл. Участники Тасманийского кубка жили тогда в небольшой деревенской гостинице в Новой Зеландии, жили одной дружной семьей, невзирая на то, что выступали за разные команды.
— Не хочу, чтобы ребята узнали меня слишком хорошо, — серьезно, как обычно, без улыбки ответил Родригес. — Иначе им легче будет у меня выигрывать.
Сам же он приглядывался к соперникам очень внимательно. Изучал их характеры, стремясь представить себе, как каждый из них станет реагировать на трассе, исходя из особенностей их поведения вне гонок. Гонщики устраивали вечеринки на пляже в Теретонге, пили пиво и вино с местными девчонками, полуголыми жарили мясо на костре. И хохотали до слез, когда среди них появлялся Педро — в лакированных туфлях и безупречном костюме. Но от выпивки он не отказывался и охотно сбрасывал ботинки, чтобы сыграть в футбол. «Представляешь, Алекс, — писал он младшему брату из Австралии, — британцы играют в крикет. Удивительно смешная игра, в которой бита не круглая, как в нашем бейсболе, а плоская, и размахивать ею приходится, словно гольфисту. Но мне они милостиво разрешили играть в свой крикет бейсбольной битой. Умора...»
А воскресным утром Педро, единственный из всех, как ни в чем ни бывало шел в церковь — насколько бы тяжелой ни была вечеринка накануне. И единственный из всех, нисколько не заморачиваясь наличием (или отсутствием) дресс-кода, мог перебрасываться небрежными шутками с премьер-министром на официальном приеме.
И еще Родригес откровенно презирал все разговоры о безопасности. Что, нужно еще тюки соломы уложить вдоль трассы? Пожарных расставить? Да будет вам! Какая солома поможет на скорости за триста? Какие огнетушители спасут, если за спиной полыхают сто литров бензина? Господь сам решит, если вам действительно пора.
Был славный солнечный июльский денек — тихий, не жаркий. Зрителей на «Норисринге» собралось полным-полно, целыми толпами они прохаживались по пестрому лагерю гоночных команд. Многие подходили к Родригесу за автографом — он был здесь звездой первой величины.
Педро кивнул механику и захлопнул дверцу своего «Феррари-512». Через два часа он заработает еще пару-тройку тысяч марок вдобавок к тем пяти тысячам «зеленых», что выплатил ему Мюллер за эту, третьеразрядную, как выразился Тим, гонку. Побольше бы таких гонок.
Педро выехал на круг прогрева. Деньги пригодятся. Дом, который он купил в английском городке Брей, большой «Бентли» и не в последнюю очередь его подруга Гленда Форман требовали тысяч и тысяч. Родригес досадливо поморщился — это вспомнился прошлогодний Большой приз в Штатах. Он должен был выиграть, обязан был! Его БРМ-P153 лидировал с хорошим отрывом, когда на последнем круге кончился бензин. Призовой фонд тогда был пятьдесят тысяч баксов, половину получал победитель, а половина от этой половины по контракту полагалась бы ему. Двенадцать с половиной штук упустить на последнем круге! Он тогда с трудом сдержался, чтобы не нагрубить Парнеллу. А
Со старта «Феррари» Родригеса довольно легко ушел вперед. Одиннадцать кругов он все дальше отрывался от соперников. На двенадцатом гонщик почувствовал, как что-то глухо треснуло впереди под обтекателем, машина дернулась влево, Педро попытался ее удержать, но не смог. «Феррари» ударилась о стальной отбойник, отскочила, врезалась в бетонную опору моста и загорелась. Рядом никого не оказалось — ни судей, ни пожарных, ни зрителей. Обломки горели на удивление долго. Педро умер в больнице Нюрнберга через полтора часа.
Дон Педро-старший и Педро Родригес в 1970 году.
Жиль Вильнев
МАЛЕНЬКИЙ ПРИНЦ
Пульсирующий рев раздался так неожиданно и прямо над их головами, что Джино невольно пригнулся.
— Попался! — расхохотался его новый приятель, корреспондент какой-то французской газеты. — Это Жиль со всеми здоровается.
Вертолет прошелся над паддоком, едва не задевая крыши грузовиков гоночных команд и линии электропередач, потом развернулся и через несколько секунд уже скрылся за высокими соснами. «"Агуста-A109C", — подумал Джино. — Двухмоторный, 740 лошадиных сил, девятьсот тысяч долларов». В автогонках он разбирался не слишком, зато в вертолетах был докой.
— А кто такой Жиль? — спросил он тут же.
— Классный парень. Наверное, лучший из пилотов «Формулы-1». Он гоняется на «Феррари». Я обязательно тебя с ним познакомлю.
Джино слушал француза без особого энтузиазма. На пятый этап чемпионата мира в бельгийский Цольдер его занесло случайно — заболел спортивный редактор их газеты, и выбор шефа почему-то пал на экономического обозревателя. «Как же, — подумал он, — будет парень, которому по карману такие игрушки, знакомиться со всяким встречным-поперечным. Он ведь должен получать не меньше трех миллионов».
— Наверное, поссорился с Жоан, — продолжал французский журналист. — Обычно они приезжают на гонки всей семьей в собственной даче на колесах. Такая девятиметровая штука с ванной, телевизором, кухней и прочими причиндалами. Американцы называют их «моторхоум». А вертушку Жиль купил зимой. Говорят, ему пришлось заложить дом в Монте-Карло. Жоан, наверное, до сих пор его пилит. Ты знаешь, он специально летает с полупустыми баками — чтобы машина была легче и скорость выше.
«Странный парень, ей-богу», — подумал Джино и поспешил распрощаться со словоохотливым коллегой, который явно был не прочь и дальше заливать ему про этого необыкновенного Жиля.
Начинал Жиль Вильнев с гонок на снегоходах.
Вечером он решил поужинать в ресторане небольшой гостиницы, что еще утром заприметил в окрестностях Цольдера. Зальчик был уютный, народу немного, за соседним столиком вполголоса разговаривали по-французски двое мужчин. Джино здорово проголодался и довольно долго не обращал на соседей внимания, но, заморив червячка и выпив полбокала вина, невольно прислушался к разговору.