Черные волки
Шрифт:
— Не знаю. Ткани сами прекратили отмирание, нам осталось лишь вылечить полученные повреждения. Они были тяжелыми, но мы справились — в голосе врача слышна была гордость.
Н-да, повезло мне иначе и не скажешь. Очень интересное оружие было у противника. Доктора молодцы, с такими повреждениями я, как минимум, мог стать инвалидом.
— К строевой буду годен?
— Будете, куда вы денетесь.
Я облегченно вздохнул, а Сергей Александрович рассмеялся.
— Военный до мозга костей. Это хорошо. Благодаря таким как вы, мы можем жить спокойно — и тут же продолжил
— А что многие рвутся?
— Вы даже не представляете сколько. И некоторые в таких чинах… Еле успеваю отгонять. А теперь приятных снов.
Меня опять закружил знакомый водоворот.
Как и обещал доктор, через три дня меня разбудили, осмотрели, вымыли и начали приводить в порядок. С начала хорошо разогрели и размяли мышцы, а потом предложили подвигаться самому. Подвигался, по напрягал мышцы всего тела, по поднимал руки и ноги. И так каждый час по десять минут. После обеда разрешили сесть. Ну, сесть, это громко сказано — лежать стал не горизонтально, а под углом сорок пять градусов. И опять напряжение мышц, и подъемы рук и ног. Сергей Александрович ходил вокруг довольный. Видимо у меня все хорошо.
Был, правда, один серьезный минус. На все мои вопросы о сослуживцах и результатах боя доктор отвечал, что ничего не знает. По-моему он не договаривал, но выяснить так ничего и не удалось.
На следующий день события развернулись с утра пораньше. Только я позавтракал, как в палату вошел страшно недовольный Мурашов в сопровождении двух адмиралов. Обоих я знал, первый — контр-адмирал Мартыненко, мой так сказать, ректор, а вот второго, я совершенно не ожидал здесь увидеть. Мне срочно захотелось вскочить и вытянуться в струнку. Я бы так и сделал, но три недели в лежачем положении, ни кому на пользу не идут. Грохнусь — стыдно потом будет. Что им от меня такого нужно, что Батю выдернули сюда со Сварога? Откуда выдернули второго затрудняюсь представить. Я с интересом уставился на адмиралов.
— Доброе утро Глеб — первым поздоровался Степан Алексеевич. — Как твое здоровье?
— И вам доброе, жив пока.
— Шутник, — Мартыненко улыбнулся. — Познакомься, это вице-адмирал Степан Борисович Слепков. Он очень хочет побеседовать с тобой и кое-что показать.
— Мы уже знакомы Степан Алексеевич. Ты не хочешь немного прогуляться, Глеб? — поинтересовался начальник разведотдела космофлота.
— Хочу — тут же согласился я.
— Я категорически против! — вмешался доктор. — Позвоночник пациента еще не настолько окреп, что бы выдержать длительную нагрузку! Ходьба ему строго противопоказана! Он должен соблюдать постельный режим как минимум неделю!
— А нам и не нужно чтоб он ходил — улыбнулся Слепков. — Главное — видеть и комментировать. Грузите его на инвалидную коляску и в путь. И кстати, Глеб, любые вопросы по прибытию на место.
Мурашов еще по протестовал, но адмиралы были непреклонны и ему пришлось уступить. Через пару минут санитары вкатили инвалидное кресло и погрузили туда меня. Отрегулировали
Летели недолго, минут пятнадцать. Правда, если учитывать максимальную скорость челнока, то мы были в радиусе двухсот километров от больницы.
Место посадки было ничем не примечательным. Обычная взлетно-посадочная полоса огромного размера, целый авиаполк может стартовать одновременно. Вокруг однообразные двух этажные здания, ангары, входы в подземные бункеры. Пришла пора высаживаться. Я стал рассматривать панель управления моего транспортного средства. До сегодня водить такую тачку мне не приходилось, а объяснить мне как это делается санитары, видимо, забыли. Ничего, сейчас разберусь.
— Не волнуйся Борисов, — послышался за спиной голос Бати — сегодня я побуду твоими ногами.
С этими словами он взялся за задние ручки и пошел к входу в один из бункеров.
— Да что вы со мной как с маленьким, товарищ адмирал. Сейчас быстренько с управлением разберусь и поеду сам.
— Отставить, главный корабельный старшина, — вмешался Слепков. — У тебя опыта управления этой штукой ноль целых, ноль десятых, а там везде приборы хрупкие. Разобьешь, что ни будь, так нас живьем съедят, не посолив. Сам знаешь, как наши ученые к своей аппаратуре относятся.
Тут он конечно прав на все сто. Мне сразу вспомнилось, в какое бешенство пришел профессор Петров, когда один наших, споткнувшись, оперся рукой о какой-то пульт, отключенный кстати. Мы с Ефименко тогда полчаса держали брызгающего слюной Петрова, который рвался к проштрафившемуся Кириллу и кричал, что задушит его своими руками за подобную халатность. Наши контраргументы о том, что его лаборанты разбросали кабеля на проходе, о которые Кирилл и споткнулся, и то, что он видел, что пульт отключен, отметались напрочь как несостоятельные.
Продолжая беседу о беспределе, творимом работниками умственного труда, мы вошли в бункер и спустились на один из подземных этажей. Там вошли в огромную комнату заставленную разнообразными приборами непонятного назначения. Посреди комнаты через равные промежутки стояло девять столов и на каждом лежали мои старые знакомые — высохший и его свита. Свитские смотрелись внушительно — по размеру почти как тяжи, с мощными когтями они даже мертвые производили впечатление. Высохший же казался обычным старым трупом и если бы я своими глазами не видел, на что он способен решил бы — он здесь по ошибке.
Нас заметили. От группы ученых отделились двое и двинулись нам на встречу. Какие люди! Сам профессор Петров. Интересно, зачем он здесь? Он вроде по другому профилю. Спутника Петрова я не знал. Впрочем, подойдя к нам, он не замедлил представиться.
— Это и есть тот самый молодой человек? — спросил он адмиралов. — Я Лазарев Алексей Петрович. Заведую данной лабораторией.
— Глеб Борисов, — ответил я, пожимая протянутую руку — уж простите, что не встаю.
— Пустяки — махнул рукой Лазарев. — Мы вас очень ждали. У нас куча вопросов.