Чёрные земли
Шрифт:
– А если я скажу, что не помню своей родины? Мне отшибло память тогда, шесть лет назад.
– Потеря памяти – это реальность, при травмах такое бывает, вот только она всегда касается личных воспоминаний, имя, возраст, лица родных, а чтобы человек забыл родной язык, - это нужно, как минимум, проломить ему голову. Не каждый после такого выживет и сохранит разум. Придумайте что-нибудь другое.
Я замолчал. Рассказать ему всё? Пусть думают, им за это платят. Толку-то от моей тайны? И тут он добавил:
– Скажите, а что у вас с левой ногой?
– Всё
– А что там делает кусок металла, примерно вот такого размера, - он развёл пальцы сантиметров на восемь.
– Ах, это, - я спохватился, вспомнив, что сразу после армии сломал ногу, голень чуть ниже колена, кость тогда скрепили титановой скобой, которую потом нужно было снять, а мне всё некогда было. – Это последствия перелома. Лекарь скрепил кость полосой металла. Её давно пора вытащить, но всё лекаря не найду.
Значит, нарвался на лекаря-мага с возможностями сканера, а почему он следователем работает? Подозрительный тип.
– Давайте подытожим, - он встал и потёр руки, - несколько лет назад вы сломали ногу. Перелом, очевидно, серьёзный. Был немалый риск остаться калекой. Так?
Я кивнул. Так и было. С переломом связан перерыв в спортивной карьере, я потом в спорт вернулся, но другие травмы доконали меня окончательно.
– Вы обратились к врачу, который провёл настолько сложную операцию, но при этом не нашли денег на мага, который срастил бы кость за пару часов. Дорого, но, уверен, операция с вживлением пластины обошлась гораздо дороже.
Рассказать ему про полис ОМС? Пусть завидует, им до таких завоеваний социализма ещё долго.
– И ещё вопрос: не могу определить, что это за металл? Железо или медь будут отравлять организм, даже олово вредно. А эта штука у вас стоит уже не первый год. И это не золото, не серебро, не платина.
Я в ответ только вздохнул.
– Вот видите, - он снова сел на стул.
– Нам с вами есть о чём поговорить, даже не касаясь основного обвинения. Начинайте рассказывать. Как знать, возможно, ваш рассказ меня так впечатлит, что вас отсюда переведут. В более комфортное место.
Тут в дверь постучали.
– Войдите! – лицо его исказила гримаса отвращения.
В дверь шагнул тот же полицейский, что привёл меня сюда. Он ничего не сказал, просто протянул следователю полоску бумаги. Телеграмма. До полноценного телефона тут пока не додумались, а вот телеграф функционировал и позволял связываться разным отделениям полиции.
Следователь схватил бумагу, быстро пробежал глазами, после чего изменился в лице.
– Как давно?
– Две минуты назад, - доложил полицейский.
– Отведите в камеру, - велел он, кивнув в мою сторону. – Мы потом договорим. Седлайте лошадь, нет, двух. Поедешь со мной.
– Есть!
Меня быстро вернули в камеру, а боец отправился выполнять приказ. Здесь, вместо дежурного уазика, имелась пара или тройка лошадей, если нужно срочно куда-то выехать.
Как только захлопнулась дверь камеры, я снова прислушался. И снова мне показалось, что где-то прозвучал выстрел. А ещё где-то кричали, не один человек, а
Прошло около часа. Тишина убивала. Мы с коллегами поначалу перестукивались и даже пытались разговаривать через стены, но охрана пресекла это самым радикальным способом. Оказывается, в их власти было лишить нас завтрака или обеда. А жаловаться тут некому, пришлось замолчать.
Тут я услышал какую-то возню за дверью. Не сразу за дверью, а где-то на первом этаже. Дверь толстая, слышно плохо, но что-то там определённо происходит. Снова шум, топот ног в тяжёлых сапогах. Наконец, там грянул выстрел.
Вот тут я уже вскочил. То, что в городе беспорядки, до меня уже дошло. А теперь? Штурмуют полицейские участки, чтобы захватить оружие? Тогда меня должны выпустить, я ведь это, жертва режима, несчастный политзаключённый. Надо только легенду выдумать поинтереснее. Скажем, рассказал похабный анекдот про короля. Фигня. Тут за такое не сажают. Тогда…
Тут мысль моя прервалась. Непохоже это было на разъярённую толпу, ворвавшуюся в участок. Выстрел один и тишина.
А через несколько минут раздались негромкие шаги в коридоре. Я напрягся, приготовившись защищаться. Лязгнули ключи, замок со скрипом открылся. На пороге камеры стоял высокий худой человек с бородкой, чем-то напоминающий Феликса Дзержинского. Сходство усиливала шинель, на которой я заметил знаки различия. В полицейских чинах я разбираюсь хуже, но эти нашивки, кажется принадлежали полковнику. Он смерил меня взглядом, после чего коротко спросил:
– Виктор Терехов? – дождавшись моего кивка, добавил: - Выходите.
Пришлось повиноваться, поскольку в руке у него был револьвер. Местные охранники ходили с оружием, но никогда стволы не доставали, нужды не было. А этот… Проходя мимо него, я заметил ещё кое-что. Шинель была расстёгнута на груди, а под ней обычный гражданский пиджак. Ряженый?
Когда мы спустились на первый этаж, я окончательно убедился, что передо мной отнюдь не полковник полиции, а кто-то ещё, и вряд ли наша беседа будет приятной. Полицейский, что сидел за столом и принимал сообщения, теперь лежал, навалившись на стол, а по бумагам растекалась лужа крови. Ещё один распластался лицом вниз у выхода. В спине у него торчала рукоятка ножа. Что случилось с человеком на проходной, я не видел, но вряд ли он жив.
– А теперь, - «Дзержинский» сжал рукоять револьвера так, что побелели костяшки пальцев. – Говори, где книга? Второй раз спрашивать не буду. Есть ещё трое, спрошу у них.
В словах его сквозила злоба, он едва не плевался, когда произносил их, человек явно не в себе, нужно что-то ему сказать.
– Видите ли, - сказал я, посмотрев ему за спину. – Книга спрятана, но не в конкретном месте, а у одного человека, который…
Полицейский с ножом в спине начал шевелиться, я ждал удобного момента, чтобы мой оппонент отвлёкся.