Черными нитями
Шрифт:
— Хорошо, — согласился молодой человек. — Ты оставишь это здесь, — он кивнул в сторону оружия. Рейн сразу кивнул в ответ, как будто ему плевать. На самом деле за потерю оружия он должен был ответить перед главным инквизитором, а за оставленные следы — перед самим Д-Арвилем. Придётся вернуться.
Гинс быстро оделся, открыл дверь и уверенным шагом направился к лестнице. Рейн его окликнул:
— Не туда.
Парень развернулся и удивленно посмотрел на него.
— За домом следят. Сам знаешь кто. Мы выйдем через другой подъезд.
— Но… —
Рейн не дал ему сказать:
— Молчи, нас не должны слышать. Идём. — Он поманил рукой, и парень двинулся за ним, точно овца за пастухом.
Дом спал, и у масляных ламп приглушили фитили. Они поднялись на третий этаж, затем на чердак, соединявший четыре подъезда дома. Он был забит рухлядью и приходилось присматриваться, чтобы в полумраке не споткнуться обо что-нибудь. Рейн почесал нос, пытаясь сдержаться от желания чихнуть — столько пыли здесь скопилось.
Рейн шеей чувствовал вонючее дыхание Гинса. Казалось, И-Офан вот-вот нападёт, но он заставлял себя не оборачиваться, и уверенно пробирался к выходу. Рейн ходил здесь вчера ночью, затем сегодня вечером и хорошо запомнил дорогу. Они должны были выйти с другой стороны дома — за подъездом действительно могли следить.
Рейн приоткрыл дверь. Петли он заранее смазал, и она не издала ни звука. Выглянул, осмотрелся: никого. Они прошли мимо комнаты хозяйки дома на третьем этаже, откуда слышался лихой храп, затем мимо комнат прислуги. Рейн достал из кармана ключ и открыл дверь заднего хода.
Тьма на улице стала гуще. Фонари светили тускло, а луна услужливо спряталась за облаками. Рейн нащупал в кармане часы, но не достал их. Часа два, не больше.
У дороги стояла карета, запряжённая гнедой лошадкой. На козлах сидел мужчина в чёрном — старший инквизитор. Дверь кареты открылась.
— Идём, — пригласил Рейн.
— Нет! — воскликнул Гинс и тревожно поглядел на карету. — Что… — начал он, повернулся к Рейну, а тот уже проворно надел чёрную маску.
Он подскочил к Гинсу, схватил его за плечи и сильным рывком подтянул к карете. Две пары рук заботливо подхватили парня и затащили внутрь. Рейн заметил кивок Д-Арвиля, но вот уже дверь закрылась, старший ударил вожжами, и лошадка бодро двинулась по мостовой.
Рейн остановился у кустов, растущих под окнами дома, и потянулся в карман за сигаретами. После любого задания ему хотелось всего двух вещей: покурить и помыться.
От практиков часто разило потом, кровью и грязью, но среди этих запахов был ещё один, который Рейн никак не мог определить. По нему он безошибочно узнавал, когда подкрадывался кто-то из них. От него самого пахло также, и почему-то этот запах никак не удавалось смыть.
Чиркнула спичка, мелькнул огонёк, и Рейн с удовольствием затянулся. Ему стало так хорошо, что это переросло в блаженное:
— Ох.
Аст молчаливой тенью стоял рядом и смотрел на небо. Его лицо было хмурым и задумчивым.
Рейн кинул окурок в кусты и пошёл назад. Практики никогда не оставляли за собой следов, иначе сами рисковали превратиться в след.
Глава 4. Приглашение
— Д-Арвиль чокнутый, — сказал Рейн Асту, качая головой, пока поднимался наверх.
— Он может продвинуть нас. Надо показать ему то, что он хочет.
Удивило даже не приглашение главы Третьего отделения к себе, а место встречи — крыша Чёрного дома. Это многое говорило о Д-Арвиле, но не внушало доверия.
Энтона пока не было. Рейн подошёл к самому краю и глянул вниз. В утренний час прохожие спешили на работу, и все как один держались другой стороны улицы — подальше от Чёрного дома. Они хмуро смотрели на него и спешили уйти как можно быстрее.
Напротив тянулся ряд невысоких домиков — контор, куда заходили адвокаты, счетоводы, секретари, одетые в неприметные серые костюмы. «Как блохи», — подумал Рейн.
За конторской улицей виднелась набережная. Вдоль Эсты лениво шагали редкие гуляки. Когда пароходы начинали гудеть, прохожие испуганно подпрыгивали, затем смеялись и махали руками. Солнце отражалось на речной глади и заставляло жмуриться при каждом взгляде на воду.
На другом берегу начиналась промышленная часть Лица. За доками виднелась линия фабричных труб. Дыма от них было так много, что воздух на той стороне казался тяжёлой тёмной завесой.
— Красиво, не правда ли?
Рейн обернулся. Глава приподнял шляпу и взмахнул ею в дружелюбном жесте. От него шёл слабый запах сигар и вина.
— Даже не скрывает привычек, — хмыкнул Аст.
— Кир Д-Арвиль, — Рейн положил руку на плечо и поклонился.
— Кир Л-Арджан, — в голосе главы послышалась издёвка. Рейну захотелось плюнуть ему в лицо. — Красиво, не правда ли? — повторил Энтон.
— Нет, — коротко ответил Рейн.
Глава рассмеялся.
— Мне нравится твоя честность.
— Зачем вы меня позвали, кир Д-Арвиль? — Рейн прищурился.
Энтон улыбнулся, подошёл к краю крыши и встал рядом.
— Ох эта нетерпеливость! Другие практики не задают вопросов первыми. Право быть ноториэсом даёт многое, не так ли?
Рейн фыркнул.
— Право?
— Сними маску, — неожиданно приказал Энтон. Практик медлил. — Сними, — повторил Энтон с нажимом.
Рейн развязал завязки на затылке и убрал маску в карман, а затем сделал шаг в сторону и встал правым боком. Это не укрылось от главы.
— Повернись, — он махнул рукой. Парень поджал губы и показал щеку с клеймом. — Знак Аша, — задумчиво протянул Энтон. — Рейн.
Он вздрогнул. «Какая честь», — практик скривился и поджал губы. Глава Третьего отделения обращается к практику по имени, в личной беседе — это что-то новенькое.
— Осторожнее, — предупредил Аст. Как и Рейн, он хранил на лице холодное выражение, но взгляд беспокойно бегал по сторонам.
— Быть ноториэсом — не право, я знаю, — Энтон сочувственно кивнул. — Что думаешь ты сам? Ты усмирил своего демона?