Черными нитями
Шрифт:
Рейн мельком посмотрел на Аста, прося его помощи. Что нужно Энтону? Как вести себя: играть роль ноториэса или сказать правду? Демон промолчал.
— Я? Усмирил? — Рейн расхохотался. — Его усмирили удары плетью, голод и бесконечные проповеди. Я готов отказаться от кого угодно, лишь бы больше не знать этого.
Энтон прищурился и улыбнулся. На миг он стал похож на довольного сытого кота.
— Да-а, — задумчиво протянул Аст и провёл рукой по волосам.
Так всё и было какое-то время. Рейн перестал слушать своего демона, он даже боялся посмотреть на него лишний раз. Вот только
Рейн вздохнул и продолжил:
— Что я думаю по этому поводу? Ничего. Уже ничего. Я устал от такой жизни, вот и всё. Я хочу быть частью общества, но меня не принимают, что бы я ни делал. Поэтому остаётся заботиться только о себе. Я хочу двигаться, кир Д-Арвиль. Я готов служить Инквизиции, что бы от меня ни потребовалось. Я должен вырваться из всего этого.
Аст ответил довольной улыбкой. Рейн и сам хотел улыбнуться и пожалел, что маска не скрывала лицо. Чуть-чуть лжи, чуть-чуть правды — пусть Энтон видит в нём верного пса, который мечтает о сахарной косточке и ради этого готов выполнять любые приказы хозяина.
Аст мигом стал серьёзен и предупредил:
— Не заигрывайся. Ты ведь не сможешь так всегда.
Рейн дёрнул плечом, точно отмахивался от демона. Всё он сможет, если в Инквизиции будут нормально платить. Любая работа хороша, если за неё достойно платят. А кто считает иначе, тот просто не голодал, не затыкал дыры в обуви бумагой, не делил дом с крысами.
— Я понимаю тебя, Рейн, — в голосе Д-Арвиля послышались дружеские нотки. Глава снял шляпу, устало прикрыл глаза и поднял лицо к солнцу. Ветер растрепал гладко причёсанные волосы. Энтон сразу стал казаться моложе и проще — не благородный кир, а так, зазнавшийся мальчишка, волей случая занявший чужое место.
— Мы все хотим выбраться из всего этого, — не открывая глаз, он обвёл рукой дома, набережную, доки, фабрики. — Вопрос лишь в том, на что мы готовы ради этого.
Энтон резко открыл глаза и пристально посмотрел на практика. Тот в ответ ухмыльнулся нехорошей улыбкой. Аст закатил глаза, цокнул языком и отвернулся.
Д-Арвиль снова надел шляпу, одёрнул жилет и подошёл к другой стороне крыши. Он махнул рукой, и Рейн встал рядом.
— Видишь? — Энтон указал на Центральную Церковь. В Лице их насчитывалось пять, и каждая называлась по той части, где была расположена. Отец до сих пор служил в Восточной и от прежней мечты перейти в Центральную уже давно отказался.
— Вижу, — Рейн кивнул. Глава буравил взглядом церковь и молчал.
По одну сторону квадратного здания высились две белые башни, по другую — две чёрные. Они символизировали Яра и Аша, человека и его демона. Центральную часть из серого камня покрывал купол, выложенный кусочками яркого стекла: жёлтого, синего, красного и зелёного. Разные цвета напоминали о боге-создателе Лааре — отце множества миров.
В детстве Рейн всего раз был внутри Центральной церкви, но запомнил, что, когда ярко светило солнце, на каменном полу появился причудливый узор. Тогда ему захотелось постоять в каждом красном квадратике, но отец назвал это неуважением и отругал.
— Нам надо поговорить о церковниках. Рейн, ты ведь неглупый малый? Я могу тебе доверять? — Д-Арвиль хитро прищурился.
Рейн захотел скрестить руки, ухмыльнуться, но сдержал себя. Если бы этого вопроса было достаточно, чтобы понять, кому можно доверять, а кому нет!
Энтон продолжил:
— У меня есть для тебя личное задание. В следующую пятницу глава Церкви Нол Я-Эльмон устраивает приём.
Рейн удивлённо покосился на Д-Арвиля, но промолчал.
— …Это будет дружеская встреча представителей Церкви и Инквизиции. Стоит ли доверять церковникам, как ты думаешь?
— Мне казалось, они нам полезны, и мы вступили в союз с ними, — осторожно ответил Рейн и бросил нервный взгляд на Аста. Он не понимал, чего хотел Д-Арвиль, как вести себя с ним, что можно сказать, а о чём лучше промолчать.
— Молчание дороже громких слов, — откликнулся Аст. — И безопаснее.
Энтон закатил глаза:
— Нам, ними! Смешно это слышать от юноши из рода церковников, который стал инквизитором.
Рейн промолчал, и Д-Арвиль продолжил:
— Да, между нами есть негласное соглашение, ты прав. Но мудрые люди говорят: правую руки протяни для рукопожатия, а левой не отпускай меч. Я хочу, чтобы ты пошёл на этот приём вместе со мной и последил за церковниками.
Рейн едва не подпрыгнул на месте. Он потёр подбородок и непонимающе посмотрел на Энтона. Он? На приёме у главы Церкви? Глупость! Хотят посмеяться — пусть закажут обезьянок с южных островов. Рейн резко замотал головой.
Энтон скривил губы.
— А это не вопрос, Рейн. Это приказ главы отделения. Твоё личное задание, от которого зависит «вырвешься из всего этого» ты или нет, — Д-Арвиль передразнил Рейна. Взгляд сделался жёстким. — Я знаю, что ты умеешь быть быстрым, незаметным и послушным. Это важные качества.
Рейн снова задумчиво поскрёб подбородок. Ему давали шанс — тот шанс, которого он ждал так долго. Но он станет посмешищем! В каком, ну в каком виде ему идти на этот приём? Без маски и показать метку ноториэса? В маске и показать, что он убийца? Да как тут быть быстрым и незаметным!
— Я же практик и ноториэс! — Рейн нахмурился. А он ведь сам сказал, что готов служить.
— Оставайся тем, кто ты есть. А ты — мой практик, всё верно. Не важно будешь ты в маске или нет, свои секреты не захочет открывать никто. Поэтому придётся получить их другими методами. Какими — решай сам. Мне нужна информация. Чем больше её будет, тем лучше сложится твоя судьба. Кто с кем разговаривал, о чём. Все тайные взгляды, шепотки — следи и вынюхивай для меня, вот твоё задание.
«Вынюхивай!» — Рейн едва сдержал яростный крик. Да, такова уж была работа инквизитора, но сейчас она показалась по-особенному мерзкой.
— Из практиков я буду на приёме один?
Энтон воскликнул:
— Конечно же нет! Старшие всегда продвигают младших, поэтому не я один приду с практиками. Никто не удивится. А снятие формы не одобряется, на тебя не обратят внимание. Или ты спрашиваешь о нашем отделении? Не ты один быстрый, незаметный и послушный. Посмотрим, кто из вас справится лучше.