Черный амулет
Шрифт:
– Ну. Дальше.
– Это остатки бальзамирующего порошка. Твой негр приносил сюда очередную пару ушей и натирал порошком.
Ананьев подозрительно посмотрел на эксперта и медленно произнес:
– Во-первых, этот негр такой же твой, как мой. А во-вторых, что-то я не видел, чтобы в питерских хозяйственных магазинах продавался порошок для хранения трупов.
– Не так все просто, Саш. – Амбарцумян потянулся и широко зевнул. – Это добро черномазый с собой привез.
– Слушай, кончай зевать! – приказал Ананьев. – Я тоже человек.
– Ну извини, Саш, – сказал эксперт, зевая в свой резиновый кулак. – Ты уже втянулся, привык. У тебя, может, второе дыхание открылось. А меня ты среди ночи поднял…
– Ты к тому времени тоже, можно сказать, втянулся. – Ананьев хлопнул эксперта по плечу и потребовал: – Давай дальше вешай лапшу про порошок.
– Этот маньяк из тропиков? – уточнил эксперт и закурил, чтобы не уснуть, еще одну «Приму».
– Из тропиков. Седьмой градус северной широты.
– Так вот, Саш. В жарком, влажном климате покойники начинают разлагаться в первый же час. Поэтому их кремируют в день смерти…
– Извини, дай-ка прикурить, – следователь потянулся с сигаретой. – Газ в зажигалке кончился. Ты продолжай, продолжай…
– Некоторые тропические колдуны владеют секретом бальзамирования тел.
С его помощью они демонстрируют племени свою силу. Дикари смотрят на то, что покойник не разлагается, как на чудо… Точный состав порошка нам до сих пор неизвестен.
– А случаи применения в Питере уже отмечались?
Эксперт вновь зевнул и сказал:
– Два года назад предприниматель из Заира убил сожительницу, набальзамировал и продолжал спать с трупом в одной постели.
– А, точно! – Ананьев хлопнул себя по лбу. – Я тогда в отпуске был. В Крым с семьей ездил.
– Вино домашнее пил, – мечтательно протянул Амбарцумян. – Они там за наши российские рубли штаны с себя снять готовы…
– Вот именно, – печально подтвердил Ананьев. – На Кипре, я думаю, дешевле отдохнули бы. И вина там ничуть не хуже крымских… Ладно, отставить. Лирика потом будет. Когда мы этого мокрушника возьмем.
Следователь, кряхтя, поднялся с линолеума. Уселся на кровать Кофи Догме.
Эксперт собрал уши в пакет, тоже встал и спросил:
– Так сколько уже на нем?
– Кондратьевых уже пятеро, – буркнул капитан.
– За эту ночь, может, еще кого грохнул? Нам бы это здорово показатели поправило, а? Каждое убийство выделяется в отдельное дело. Выходит, раскрыто сразу пять или даже больше преступлений, убийца задержан. Тебе, Саш, кроме ордена, майора дадут.
– А ты, значит, уже орденок примеряешь?
– Да будет тебе подкалывать. – Амбарцумян выразительно потряс пакетом с ушами. – Ты же знаешь, что все судмедэксперты – страшные циники. Цинизм – это наша самозащита от таких вот кошмариков.
Ананьев поднял желтый от никотина палец и поводил им перед носом эксперта:
– Э, нет! Никого он больше не замочил. Его интересуют только Кондратьевы.
А из Кондратьевых осталась одна Катя, у нее круглосуточное дежурство в квартире.
Словно в подтверждение этих слов, в кармане следователя забубнила радиостанция. Он вытащил ее и прибавил звук.
– Первый, я Третий, Первый, я Третий.
– Слышу, слышу, что Третий. Как дела?
– Нормально, товарищ капитан. Девушка спит. Один раз во сне орала, как резаная. Что-то приснилось…
– Хорошо, что девушка спит. Смотри, сам там рядом с ней не усни… Все, терпи до девяти, тебя сменят. Конец связи.
– Впервые слышу, чтобы мания выражалась в стремлении истребить конкретную семью, – выдохнул эксперт вместе с дымом и на миг исчез за дымовой завесой. – Что ты об этом думаешь, Саш?
Следователь оперся усталой спиной о стену. Подложил для удобства подушку, на которой прежде спал студент Догме.
Потер лоб. Поморгал красными глазами.
– Понимаешь, отец этой Кати не всегда склады «Тоусны» охранял. Он служил в спецназе. Я направил в Минобороны официальный запрос. Но, в принципе, мне все рассказал его сослуживец. Он теперь начальник кадров в цирке.
– Иванов из цирка? Никогда бы не поверил, что эта туша служил? в спецназе.
От любопытства эксперт даже зевать забыл.
– Сейчас он к тому же алкоголик, даже при мне коньячок потягивал. А в молодости эта туша была ходячей машиной для убийств, – сказал следователь. – В семьдесят первом году роту Кондратьева забросили в Дагомею. Парни там славно потрудились. Произвели почти бескровный государственный переворот. Иванов говорит: это было для них обычным делом.
– Ну и какое отношение…
– Сейчас поймешь. Этот черномазый, – Ананьев похлопал по постели, – приехал из Бенина. Оказывается, так с семьдесят шестого года называется Дагомея. Иванов подозревает, что это мститель. Там, видишь ли, у бравого капитана Кондратьева был роман с дочкой вождя.
А этот черномазый – внук вождя. Улавливаешь?
Эксперт отозвался:
– Улавливаю… Выходит, он приехал, чтобы родного папашу угрохать?
Ананьев вскочил и сказал:
– Не могу сидеть. В сон клонит… Раз улавливаешь, хотя все это пока одни догадки, бери ноги в руки и вали к себе в лабораторию. Чтоб у меня было экспертное заключение об идентификации ушей.
Эксперт возмутился:
– С чем же я буду сравнивать? Ушей – четыре пары, а трупа всего два!
Следователь потер виски и сказал:
– Не знаю, с чем сравнивать. Ты эксперт, тебе видней.
53
Кофи Догме стоял в подъезде жилого дома и через окно смотрел на небольшую автостоянку перед входом в общежитие иностранных студентов. Было уже почти светло.
Двери общежития изредка выпускали прилежных латиноамериканцев и африканцев, но основная масса обитателей прилежностью в учебе не отличалась. Первые утренние лекции совершенно не пользовались популярностью.