Чёрный дом
Шрифт:
— Не забудем, — соглашается Паркус, они уже поднимаются на пригорок. — Негоже оставлять его около шатра после наступления темноты. Добром не кончится.
На другом склоне холма растительность гуще, есть даже ручеек, который, должно быть, бежит к реке, шум ее воды доносится издалека, но ландшафт больше напоминает Северную Неваду, чем Западный Висконсин. «И это понятно», — думает Джек. Последний переход разительно отличается от прежних.
У него такое ощущение, будто он — камень, который перебросили через озеро. А как
Справа от них, у подножия холма, стреноженная лошадь пасется в тени, как кажется Джеку, юкки древовидной. По левую руку, в двадцати ярдах вниз по склону, круг изъеденных ветром и песком камней. Внутри аккуратно сложены дрова, которые надо только поджечь. Джеку эти камни определенно не нравятся. Торчат из земли, как зубы. И он не одинок. Софи останавливается, сжимает его руку.
— Паркус, неужели мы идем туда? Пожалуйста, скажи, что нет.
— Говорящий демон покинул этот круг много веков назад, дорогая, — отвечает Паркус. — И ты знаешь, что лучшего места для беседы не найти.
— Однако…
— Не время сейчас предаваться страхам, — отвечает Паркус. В голосе слышны нотки нетерпения. Вместо «страхов» он произносит другое слово, но так переводит его сознание Джека. — Ты ждала, пока он придет в госпиталь Смиренных сестер…
— Только потому, что она, по другую сторону стены, находилась…
—..а теперь я хочу, чтобы шла с нами, — Он вдруг становится выше ростом. Его глаза сверкают.
«Стрелок, — думает Джек. — Да, безусловно, он может быть стрелком. Как в старых фильмах мамы, только настоящим».
— Хорошо, — шепчет она. — Если надо, — смотрит на Джека. — Не мог бы ты меня обнять?
Джек, мы можем в этом не сомневаться, счастлив это сделать.
Когда они проходят между двух камней, на Джека вдруг обрушивается словесный поток. Один голос, особенно четкий, проникая в ухо, оставляет за собой дорожку слизи. «Бредут, бредут, бредут, на окровавленных ножках, скоро он придет, мой добрый друг Маншан, и такой я приготовил ему подарок…»
Джек смотрит, как его друг Паркус наклоняется над походным мешком, ослабляет веревку.
— Он близко, не правда ли? Рыбак. И «Черный дом», он тоже близко.
— Да, — кивает Паркус и достает из мешка дюжину общипанных жирных птичьих тушек.
При взгляде на куропаток в голову Джеку приходят мысли об Ирме Френо, и он думает, что не сможет есть. Убежденность крепнет, пока он наблюдает, как Паркус и Софи насаживают тушки на ветки-вертела. Но после того, как огонь зажжен, а на тушках появляется коричневая корочка, желудок говорит себе веское слово, настаивая на том, что куропатки пахнут прекрасно, а на вкус скорее всего будут еще лучше. Здесь, вспоминает он, любая еда вкуснее, чем в том мире.
— И вот мы здесь, в говорящем круге. — Лицо Паркуса серьезно, нет и тени улыбки. Он смотрит на Джека и Софи, которые сидят бок о бок, все еще держась за руки. Его гитара прислонена к одному из камней, образующих круг. Рядом с ней спит попугай, обе головы, Святость и Нечестивость, уткнувшись в перышки, конечно же, видят разные сны. — Демона давно уже нет, но легенда говорит, что эта нечисть оставляет после себя ауру, которая способствует беседе.
— Как атмосфера «Бларни стоун», [101] — уточняет Джек.
101
«Бларни стоун» — популярный ирландский пивной бар в Нью-Йорке.
Паркус качает головой:
— Сегодня никакого обмана. [102]
— Если бы мы имели дело с обыкновенным мерзавцем. С ним я бы справился.
— Ты прав, — кивает Паркус. — Но, в определенном смысле, с ним ты и имеешь дело. Карл Бирстоун ничего особенного собой не представляет. Скажем так, обычный маньяк. Убивать ему не в диковинку. Но во Френч-Лэндинге его просто используют. Как говорят в твоем мире, Джек, он одержим дьяволом. В него вселился призрак, как говорим мы, в Долинах…
102
Одно из значений английского слова blarney — обман.
— Или его воспитывали свиньи, — добавляет Софи.
— Да, — кивает Паркус. — В мире, который находится за этим пограничьем, Срединном мире, они бы сказали, что в нем поселился демон. Но демон куда более сильный и могущественный, чем тот бедолага, который когда-то обитал в этом каменном круге.
Джек едва его слышит. Его глаза горят мрачным огнем.
«Что-то… что-то вроде бир стайн, — сказал ему Джордж Паркер прошлым вечером, тысячу лет тому назад. — Не совсем так, но близко».
— Карл Бирстайн, — повторяет он. Поднимает сжатый кулак, торжествующе трясет. — Так его звали в Чикаго. Бернсайд там, во Френч-Лэндинге. Дело закрыто, игра закончена, застегивай молнию ширинки. Где он, Спиди? Сэкономь мне несколько ча…
— Замолчи, — обрывает его Паркус.
Тихо, но жестко. Джек чувствует, как Софи прижимается к нему. Так его давний друг никогда не говорил. «Ты более не должен воспринимать его как Спиди, — одергивает себя Джек. — Он не такой и никогда таким не был. Это роль, которую он играл, чтобы успокоить и расположить к себе испуганного мальчика, который бежал от беды со своей матерью».
Паркус поворачивает тушки, которые уже подрумянились с одной стороны и роняют в огонь капельки жира.
— Извини за тон, Джек, но ты должен понять, что твой Рыбак — мелкая сошка с сравнении с тем, что происходит у нас на глазах.
«Почему бы тебе не сказать, что он — мелкая сошка, Тэнзи Френо? Почему бы не сказать Нюхачу Сен-Пьеру?»
Джек думает об этом, но не озвучивает своих мыслей. Огонь в глазах Паркуса нагнал на него страх.
— И речь идет не о Двойниках. Выброси эти мысли из головы. Это всего лишь связь между твоим миром и миром Долин.