Чёрный дом
Шрифт:
— Почему? — Он, разумеется, чувствовал, что к этому идет. Иначе что ему тут делать? Но по-прежнему пребывает в недоумении. — Почему я?
— Потому что ты прикасался к Талисману. И хотя часть его силы с годами покинула тебя, многое осталось.
Джек думает о лилиях, которые Спиди оставил ему в ванной Дейла. Об их запахе, что остался на его руках даже после того, как он отдал букет Тэнзи. И он помнит, как выглядел Талисман в шепчущейся темноте королевского павильона, набирая яркость, изменяя все, прежде чем исчезнуть.
Джек думает: «Он по-прежнему
— Паркус? — Это первый раз, когда он называет своего собеседника, другого копписмена, по имени? Точно он не помнит, но такое возможно.
— Да, Джек.
— Того, что осталось от Талисмана… этого достаточно? Хватит, чтобы я смог взять верх над Алым Королем?
На лице Паркуса — ужас.
— Конечно, нет, Джек. Даже не думай. Аббала задует тебя, как свечу. Но этого, возможно, хватит, чтобы справиться с мистером Маншаном… пойти в горящие земли и вывести оттуда Тайлера.
— Там машины. — Софи словно погрузилась в транс, забылась тяжелым сном. — Красные машины и черные машины, все окутаны дымом. Длинные транспортеры, и на них несметное количество детей. Дети перебирают ножками, двигают транспортеры, а те приводят в действие машины. Глубоко в лисьих норах. Глубоко в крысиных норах, куда не заглядывает солнце. В глубоких пещерах, где находятся горящие земли.
Джек потрясен до глубины души. На ум приходит Диккенс.
Не «Холодный дом» — «Оливер Твист». И разумеется, он вспоминает разговор с Тэнзи Френо. «По крайней мере Ирма не там, — думает он. — Не в горящих землях. Ирма мертва, злобный старик отъел ей ногу. Тайлер, однако… Тайлер…»
— Они бредут и бредут, пока у них не начинают кровоточить ноги, — бормочет он. — И путь туда…
— Я думаю, ты знаешь, — говорит Паркус. — Найдя «Черный дом», ты найдешь путь в горящие земли… к машинам… мистеру Маншану… и Тайлеру.
— Мальчик жив. Вы в этом уверены.
— Да, — хором отвечают Паркус и Софи.
— А где сейчас Бернсайд? Эта информация могла бы многое ускорить.
— Я не знаю, — отвечает Паркус.
— Господи, если бы ты знал, кто он…
— Есть отпечатки пальцев, — говорит Паркус. — Отпечатки пальцев на телефонном аппарате. Твоя первая идея. Полицейское управление Висконсина получило информацию из банка данных ФБР, что они принадлежат Бирстоуну. У тебя есть его теперешняя фамилия — Бернсайд. Этого достаточно.
Полицейское управление Висконсина, ФБР, банк данных: эти термины звучат на английском, который совершенно неуместен в Долинах.
— Откуда ты это знаешь?
— У меня есть источники в твоем мире; я держу руку на пульсе. И такому копу, как ты, не составит труда выяснить остальное.
— Джуди думает, что у тебя есть друг, который может помочь, — неожиданно встревает Софи.
— Дейл? Дейл Гилбертсон? — Джеку трудно в это поверить, но, с другой стороны, Дейл мог кое-что разузнать.
— Я не знаю его имени. Джуди думает, он похож на тех, кто живет здесь, в Запределье. Человек, который многое видит, потому что не видит ничего.
— Значит, не Дейл. Она говорит о Генри.
Паркус встает. Попугай поднимает головы, открывает четыре блестящих глаза. Святость-и-Нечестивость взлетает к его плечу и устраивается на нем.
— Я думаю, совещание закончено. Нам пора закругляться.
Ты готов к возвращению, друг мой?
— Да. И пожалуй, я возьму Грина с собой, хоть мне этого и не хочется. Не думаю, что он здесь долго протянет.
— Как скажешь.
Джек и Софи, которые по-прежнему держатся за руки, уже поднимаются, когда Джек вдруг осознает, что Паркус все стоит в говорящем круге с попугаем на плече.
— Ты не идешь?
Паркус качает головой:
— Здесь наши пути расходятся, Джек. Возможно, мы еще увидимся.
«Если я выживу, — думает Джек. — Если кто-нибудь из нас выживет».
— А пока иди своим путем. И будь честен.
Софи вновь делает глубокий реверанс.
— Сай.
Паркус кивает ей и салютует Джеку. Джек поворачивается и ведет Софи к ветхому шатру госпиталя, гадая, удастся ли ему еще раз свидеться со Спиди Паркером.
Уэнделл Грин, первоклассный репортер, бесстрашный ас журналистского расследования, знатный перетряхиватель грязного белья, сидит на прежнем месте, держа в одной руке трубку из смятых листов бумаги, а в другой — батарейки. Он вновь что-то бормочет и даже не поднимает головы, слыша приближающиеся шаги Софи и Джека.
— Ты сделаешь все, что в твоих силах, не так ли? — спрашивает Софи. — Ради нее.
— И ради тебя, — отвечает Джек. — А теперь послушай меня. Если все закончится и мы все будем стоять на ногах… если бы я смог вернуться сюда… — Он не может продолжать. Он в ужасе от своей безрассудной смелости. Она, в конце концов, королева. Королева. А он… кто? И еще пытается назначить ей свидание.
— Возможно… — Синие глаза не отрываясь смотрят на него. — Возможно.
— Ты бы этого хотела? — мягко спрашивает он.
— Да.
Он наклоняется и касается ее губ своими. Чуть-чуть, это даже не поцелуй. И при этом лучший поцелуй его жизни.
— Я сейчас лишусь чувств, — говорит она, когда он выпрямляется.
— Не шути со мной, Софи.
Она берет его руку, кладет под левую грудь. Он чувствует, как стучит ее сердце.
— Разве это шутка? Если оно сможет бежать быстрее, то просто выскочит из груди.
Софи отпускает его руку, но он еще несколько секунд не убирает ее, прижавшись ладонью к теплому полукружию.
— Если б я могла, то пошла бы с тобой, — признается Софи.
— Я знаю.
Он смотрит на нее, отдавая себе отчет, что не сдвинется с места, если задержится еще на мгновение. Помимо желания не расставаться с ней есть еще один фактор. По правде говоря, никогда в жизни он не испытывал большего страха. Он ищет какой-нибудь повод вернуться на Землю, хотя бы для того, чтобы замедлить бег собственного сердца. И находит его в бормочущем существе, в которое превратился Уэнделл Грин. Опускается на одно колено.