Черный Дождь

Вудрафф Джетти

— Детка, я не смогу уйти, пока не буду уверена, что с тобой все хорошо.

— Нет, не хорошо. Мне никогда не будет хорошо без тебя. Неужели ты этого не понимаешь, мам? Разве ты не видишь, что я не буду в порядке?

— Почему ты это делаешь, малыш? – спросила она, проведя большим пальцем по темному облаку, которое я нарисовала на своей руке. Моя слеза упала на ее палец, и смешала облако с кончиком пера, создавая черный дождь. Я запечатлела это в своей памяти, чтобы позже воспроизвести.

—

Это помогает, — печально сказала я, улыбнувшись, когда она улыбнулась при виде своего черного пальца. Я тоже улыбнулась; хотя и с трудом.

— Ты такая талантливая. Почему ты не пользуешься альбомом для рисования, который я купила тебе? – моя мама собрала все силы, какие у нее были, чтобы улыбнуться, — Что это? – спросила она, прикасаясь к зебре. Ее рука без сил упала обратно на кровать, и она скорчилась от боли. Еще одна слеза скатилась у меня по лицу и упала на карусель.

— Это воспоминания, — сказала я, позволяя черному дождю растекаться, оставляя следы на свежих чернилах, — Ты водила меня туда, когда мне было семь лет. Я потеряла там свою туфлю, — объяснила я.

Ее улыбка стала широкой, ее глаза просветлели, и хрип в ее голосе исчез. Я услышала ее любимый голос, полный веселья, в последний раз в тот день.

— Я выкинула одну свою в урну, и мы обе гуляли по парку в одной туфле, — сказала она, заканчивая историю, — А это тоже воспоминание?

Я посмотрела на ее пальцы, касавшиеся трех круглых монет, и кивнула.

— День Св. Патрика. Мы пекли зеленое печенье для моего класса. Мы выиграли золото за самые зеленые. Помнишь, мам?

— Да, потребовалось две недели, чтобы вернуть волосам нормальный цвет. Что это? Терновый венок, который носил Иисус?

— Нет, — сказала я, стараясь сдержать слезы, пока моя мама держала мое запястье, разрисованное колючей проволокой, — Это тюремный срок. Проволока означает заключение, а четыре шипа напоминают мне, на какое время, — сказала я, не сумев сдержать свои эмоции. Мой голос оборвался на писк, выдавая меня, пока я пыталась подавить их.

Мама лизнула тот же испачканный чернилами палец, провела им по середине моего произведения искусства, и разделила проволоку.

— Ты свободна, детка. Иди на свободу.

— Это была твоя проволока, не моя. Это ты находилась в плену этой болезни последние четыре года.

— И ты тоже. Ты потратила все свои подростковые годы, ухаживая за мной. Я ужасно себя чувствую из-за того времени, которое ты никогда не вернешь. Ты должна сходить на выпускной вечер и встречаться с симпатичными мальчиками. Я еще раз умоляю тебя, Микки. Позвони своему отцу. Он поможет тебе. Я знаю, что поможет.

— Мам, только не начинай снова. Нет на земле места,

где бы я предпочла быть, кроме как рядом с тобой.

— Ты знаешь, как сильно я тебя люблю, Микки. Я всегда буду рядом с тобой, — пообещала мама, с сухими слезами на глазах, громко отдающимися эхом в моих ушах. Она больше не могла по-настоящему плакать. Ее слезные железы больше не функционировали нормально. Время от времени, она могла проронить одну-две слезинки, но ее голос говорил мне, что она была в агонии. И не только из-за боли в ее теле, но и из-за боли в ее сердце тоже.

— Мама, не делай этого. Ты ведь не прощаешься. Мы победим это. Я обещаю, мы сможем. Мы не прощаемся. Мы еще не закончили. А теперь отдохни немного. Я пойду найду что-нибудь попить. – не знаю, почему я считала, что мой уход, остановит ее от попыток освободиться. Думаю, я ушла, зная, что она не оставит все как есть. Что она не умрет, не зная, что со мной все в порядке. Я не была в порядке, и она не могла умереть. Наверно, я просто не думала, что она оставит меня вот так.

Глава девятая

Куинн держал ее за руки, и они старались не упасть с качающегося моста.

— Хватит, Пи. На сегодня приключений достаточно. Давай возвращаться. Кажется, дождь собирается, — крикнула я ей.

Хотя я убеждала себя, что это все в моей голове, и Куинна не послали поймать меня, у меня все еще оставалось предчувствие. И оно мне не нравилось. Я хотела вернуться назад к моменту своей слабости. Хотела забрать его обратно. В жизни должно быть хотя бы три дубля. Я бы тогда воспользовалась одним из них. Я бы никогда не позволила Пи приближаться к той собаке. Ох! О чем я только думала?

Пи вела нас обратно к волшебнику, без устали болтая и не смолкая ни на минуту. Я снова попыталась от него избавиться, сказав ему, что мы собираемся ненадолго выйти погулять, и нам нужно привести себя в порядок.

— Куда вы собираетесь? Я поеду с вами.

У этого парня было мужество. Правда? Кто это сказал?

— Ну вообще-то я планировала побыть только вдвоем с Пи. Мы могли бы встретиться с тобой завтра ненадолго, до твоего отъезда.

— Я хочу, чтобы Куинн тоже поехал. Эй, подожди. Куда мы едем? – она переспросила, не помня о планах, которые мы никогда и не обсуждали.

— Это сюрприз. Мы поедем одни. Иди в дом. Я приду через минуту.

— Я хочу, чтобы Куинн поехал с нами, — заныла она.

— Пи, иди. Сию же минуту. Марш домой, — скомандовала я тоном, который она знала, надо слушаться. Такое случалось не часто, но, когда случалось, она знала, что этот тон не позволит ей получить желаемое. Она выпятила нижнюю губу и без лишних слов протопала внутрь.

— Что происходит, Дженна?

Я попыталась уйти, а затем встретилась взглядом с его холодными, темными глазами. Я знала, что с этим парнем было что-то не так. То, как он смотрел на меня, выявляло тайну, кем он был. Мои инстинкты были правы. Куинн был плохим парнем, но почему? Чего он хотел? У меня ничего не было.