Черный Дракон

Югов Алексей

И ему захотелось объяснить этому человеку, что значок получен им за отличную стрельбу в тире ЦДКА, куда он часто ходил со своим отцом, тоже ворошиловским стрелком. Но он прекрасно понимал, что ни с того ни с сего не будешь же заговаривать об этом. Он молчал.

— Ну, товарищи дорогие, а вы зачем ко мне пожаловали? — спросил управдом. — Ты ведь, кажется, Бутылкин? — добавил он, посмотрев на Мишу.

— Бутылкин.

— Так. Ну что же вам угодно, товарищи?

— Пускай он говорит, — кивнул на Ершова Чемпион, — мы с ним

по общему делу.

— Ну, ворошиловский стрелок?

Ершову пришлось начать:

— Мы, товарищ управдом, работаем в химическом школьном кружке вместе с вашими ребятами... Нас пока пятеро... И вот мы завели для занятий по химии свою маленькую лабораторию, общую, а поместить нам ее негде... Мы вот и пришли от кружка просить вас, не дадите ли вы нам хоть маленькое помещение... опыты делать...

Управдом неожиданно быстро согласился:

— Что же, можно, ребята. Красный уголок вам подойдет?

Ершов с Бутылкиным переглянулись.

— Нет, — сказал Ершов. — Нам так, чтобы на все время... до осени...

— Можно даже и на дворе... какой- нибудь чердак, все равно, — добавил Бутылкин.

Управдом только руками развел:

— Да, братцы вы мои, откуда же я для вас чердаков наберусь?!

Он задумался и застучал тяжелыми пальцами по столу.

— Чердак... чердак... чердак... — постукивая, повторял он.

Бутылкин смотрел на него и улыбался.

— Стоп, — сказал управдом и перестал стучать пальцами. — Будет вам, химики, помещение, есть!.. Есть помещение, — повторил управдом. — Ну, а кто мне поручится, дорогие товарищи, что это действительно на пользу будет, для учебы? А вдруг у вас там озорники заведутся?

Он откинулся немного в сторону и таким взглядом посмотрел на Ершова и Бутылкина, как будто эти озорники уже стояли перед ним.

— В конце концов мы пионеры, товарищ управдом! — спокойно сказал Ершов, поднимая голову.

Управдому это понравилось. Он с явным расположением посматривал на Ершова.

— Да это, впрочем, я так, — сказал он, добродушно рассмеявшись. — У меня ведь из вашей школы была уже здесь вожатая ваша, товарищ Дзен... Дзен... А, и не выговоришь сразу!..

— Дзендзелло, — подсказал Ершов.

— Вот, вот. Ну и она мне прямо-таки поручилась за вас. Да еще и то обещала, что вы у меня здесь всех неорганизованных хлопцев подберете... в кружок свой... Этим меня и взяла... Так что помещение я вам предоставлю в два счета!

С этими словами он тяжело оперся ладонями о стол, встал и запер печать в ящик стола.

Официальная часть разговора была закончена. Взяв со стола свой белый картуз, управдом подошел к Ершову и, бережно потрогав его ворошиловский значок, спросил:

— Давно ли?

И Ершов, обрадованный этим долгожданным вопросом, рассказал, как получил он звание ворошиловского стрелка, сообщив попутно и об отце.

— Добре, добре, — сказал, выслушав его, управдом. — Ну ладно, прощайте покудова.

Он протянул было им руку, но Ершов, а следом за ним и Миша Бутылкин быстро отсалютовали ему по-пионерски, так что рука управдома осталась висеть в воздухе.

Этот большой человек даже растерялся от неожиданности и, не решив сразу, как должен он ответить на их салют, неопределенно помахал приподнятой правой рукой.

— Ну-ну, всего хорошего!..— пробормотал он, глядя им вслед.

4

Вася Крапивин стоял на крыше сарая, позади голубятни, и, опираясь на шест, следил за игрой стаи.

Засмотрелся и проходивший по двору управдом. Ему пришлось даже немного сдвинуть с затылка свою тюбетейку, а то бы упала наверное.

Белая наглаженная рубаха управдома сияла и лоснилась на солнце, словно крыло чистого белопоясого.

Голуби то летели просто и торопливо, словно уходя от опасности, то вдруг шарахались и вслед за этим плавно перестраивались в одну линию; то вдруг снова весь их строгий порядок волнообразно изгибался и перекручивался, как бы выворачиваясь наизнанку.

Вася Крапивин уже давно и с большим удовлетворением заметил, что управдом смотрит на его голубей, но не показывал и виду, что заметил, и даже ни разу не поглядел вниз.

А сам в это время он был как бы со своей стаей и как бы нашептывал ей: «Ну, теперь вот так, вот так, ребята, вот этак развернитесь».

Одна из соседок, проходя мимо управдома, поздоровалась с ним и сказала:

— Любуетесь, Федосей Маркович?

— Да-а... Эскадрилья... — пробурчал управдом, как бы застигнутый врасплох и недовольный этим. — Вот что, друг, сойди-ка сюда на минутку, — позвал он Васю Крапивина.

Тот положил шест и быстро, словно обезьянка, спустился по углу сарая на землю.

—Да... Так-то, видишь ли, товарищ Крапивин... — начал управдом, не глядя на стоявшего перед ним Васю. — Придется, братец ты мой... — тут управдом вынул папиросу, зажег спичку и, раскуривая и попыхивая дымком, от чего голос его сделался глухим и невнятным, продолжал так: — Придется, братец ты мой, тебя побеспокоить...

Сказав эти слова, управдом отшвырнул погасшую спичку и, уже глядя в лицо Крапивину, продолжал деловито и строго:

— Помещение это, — показал на голубятню, — нам понадобилось. Тут уж ничего не поделаешь, придется освободить.

У Васи остановилось дыхание, и сердце сделало два таких сильных удара, что он покачнулся. Потом в лицо кинулся жар, и губы сразу пересохли.

— А как же?.. А куда же я голубей дену? — проговорил он охрипшим голосом.

— Ну... сделаешь клетку, что ли...

— Клетку?! — ужаснувшись, воскликнул голубятник. — Что вы, товарищ управдом! Да разве их можно в клетках держать?! У меня вот черный дракон есть, сто пятьдесят рублей стоит, так он и от этих условий чуть не сдох... А если в клетку его, тогда что же будет?!