Черный флаг
Шрифт:
Урок номер два: если начатое завершить все же не удалось, то лучше не ожидать помощи от намеченной цели.
И урок номер три: если ты все равно просишь намеченную жертву о помощи, то лучше не начинай ее злить.
Учитывая все эти причины, пожалуйста, не суди меня. Я прошу тебя понять, почему я пялился на него так хладнокровно.
— При тебе же нет этих денег сейчас, да?
Он в ответ бросил на меня взгляд, который в какой-то миг можно было назвать прожигающим. Затем, за секунду, быстрее, чем я мог того ожидать — или хотя бы представить — он вытащил карманный пистолет и навел дуло на мой живот. Не столько вид
— Чертовы пираты, — прорычал он сквозь стиснутые зубы.
Я увидел, как палец надавил на курок. Я услышал, как ударил молоток пистолета, и закрыл глаза в ожидании выстрела.
Но он не раздался. Конечно, не раздался. В этом человеке действительно было что-то не от мира сего — его грациозность, его скорость, его одеяние, его выбор оружия — но он был все же простым смертным, и ни один смертный не в силах повелевать морем. Даже этот не смог уберечь порох от намокания.
Урок номер четыре: если ты проигнорируешь урок номер один, номер два и номер три, лучше не наводить пистолет с влажным порохом.
Утратив преимущество, убийца развернулся, помчался прямиком к границе леса, одной рукой все еще придерживая раненый живот, а другой отгораживаясь от растительности подлесья, на которую он наскочил, и пропал из виду. Какое-то мгновение я просто стоял там, не веря в собственное везение: был бы я кошкой, тогда бы я уже истратил три свои жизни из девяти, и все за день.
Не раздумывая — ну, может, чуть-чуть раздумывая, потому что, в конце концов, я видел его в деле, и, раненый или нет, он был опасен — я кинулся за ним в погоню. У него было то, что я хотел. Тот скрытый клинок.
Я услышал, как он шумно пробивался сквозь джунгли впереди меня и, не обращая внимания на ветки, плетьми полосовавшие мое лицо, я погнался за ним. Я потянулся, чтобы не дать толстому зеленому листу размером с банджо ударить меня по лицу, и увидел на нем кровавый отпечаток руки. Прекрасно. Я был на верном пути. Издали зашумели встревоженные птицы, устремившись сквозь сени деревьев наверху. Мне едва ли стоило беспокоиться о том, чтобы не потерять его: все джунгли тряслись от его неловких движений. Грациозность, казалось, пропала в неуклюжей борьбе за выживание.
— Убью, если последуешь за мной, — донеслось спереди.
В этом я сомневался. Насколько я понимал, дни, когда он убивал, подошли к концу.
Так и оказалось. Я добрался до поляны, на которой он стоял, полусогнувшись от боли в животе. Он пытался решить, каким путем продолжить бег, но, услышав, как я выбрался из леса, обернулся ко мне лицом. Обернулся медленно и болезненно, как старик, ослабленный болью в животе.
Что-то от его гордости вернулось, и слабая борьба зажглась в его глазах, когда раздался тихий скрежет, и из его правого рукава показался клинок, сверкавший в сумерках поляны.
Меня осенило, что этот клинок, должно быть, внушал страх врагам, а внушить страх врагу — все равно что одержать пол победы. Заставь кого-либо бояться себя — вот в чем ключ. К несчастью, вместе с его днями, когда он убивал, к концу подошла и способность пугать противников. Даже с робой, с капюшоном и клинком. На нем, изможденном и сгорбленном от боли, они выглядели как дешевое тряпье. Я не получил удовольствия, когда убил его, и вероятно он не заслуживал смерти. Наш капитан был жестоким и беспощадным человеком, он любил пороть плетью.
Любил так сильно, что на эту работу назначал себя. Ему нравилось, как он говорил, "делать из мужа губернатора собственного острова", что другими словами было высадкой людей на необитаемый остров. Смерть нашего капитана никто не станет оплакивать, кроме его матери. Что бы у него не было на уме, человек в робе оказал миру милость.
Но он собирался убить и меня. Урок номер один гласит, что если уж собрался кого убить, то доделай это до конца.
Уверен, он, умирая, знал об этом.
Затем я обшарил его вещи, и, да, тело было все еще теплым. И нет, я не горжусь этим, но, пожалуйста, не забывай, что я был — и это не изменилось — пиратом. И вот я обшарил его вещи. Из-под робы я вынул сумку.
"Хм-м, — подумал я. — Тайное сокровище".
Но когда я вытряхнул ее, чтобы солнце могло подсушить содержимое, я увидел… в общем, не сокровище. Там был странный куб, сделанный из хрусталя, с отверстием с одной стороны, похожим, пожалуй, на орнамент. (Позже я узнаю, что это, конечно, и посмеюсь над собой, за то, что принял это за простой орнамент). Я отложил некоторые карты вместе с распечатанным письмом, которое, как я понимал по мере чтения, было ключом от всего, что я хотел от таинственного убийцы.
Сеньор Дункан Уолпол, Я принимаю ваше щедрейшее предложение и с нетерпением жду вашего прибытия.
Если вы действительно обладаете информацией, которую мы жаждем получить, то у нас есть средства, чтобы щедро вас вознаградить.
И хотя я не знаю вашего лица, я верю, что мне удастся узнать одеяния, которым ваш тайный Орден придал дурную славу.
Вследствие этого, приходите в Гавану как можно скорее и верьте, что вас встретят, как Брата. Это будет великая честь — наконец встретиться с вами, сеньор; закрепить лицо за вашим именем и пожать вам руку, называя вас другом. Ваша поддержка нашей тайной и благороднейшей цели вызывает симпатии.
Я прочитал письмо дважды. Затем и в третий раз на всякий случай.
"Губернатор Торрес, Гавана, значит?" — подумал я.
"Щедро вас вознаградить", значит?
Начал созревать план.
Я похоронил сеньора Дункана Уолпола. Я должен был ему хотя бы это. Он покинул этот мир таким же, как и прибыл в него — голым, потому что мне нужны были его одежды, чтобы исполнить свою уловку, и его роба пришлась мне к лицу. Она превосходно сидела, и мой облик подходил задумке.
Исполнить роль по этой задумке было совсем другим разговором. Человек, которого я изображал? Что ж, я уже сказал о той ауре, что окружала его. Когда я прикрепил скрытый клинок к предплечью и попытался извлечь его, подобно Уолполу… в общем, ничего не произошло. Я попытался припомнить, как он это делал, и повторить за ним. Легкое движение кисти. Что-то необычное, очевидно, чтобы клинок не запускался невзначай. Я слегка двинул кистью. Согнул руку. Подергал пальцами. И все впустую. Клинок упрямо сидел в гнезде. Он выглядел и красиво, и устрашающе, но от него не было толку, если он не работал.