Черный флаг

Скэрроу Саймон

На второе утро небо прояснилось, и с моря подул свежий бриз. После того, как на борт были загружены последние припасы, команда собралась, чтобы посмотреть, как капитан совершает подношение богам перед небольшим каменным алтарем на носовой палубе, посылая молитву Посейдону о даровании «Селене» безопасного плавания. Затем Клеместес отдал приказ отчалить, и команда принялась за дело. Пара матросов тащила абордажную доску, а еще двое матросов отстегивали швартовные тросы от стоек, стоящих вдоль причала. Лейтус отдал приказ Телемаху и бросился на помощь нескольким членам экипажа, пытающимся справиться с длинным деревянным древком руля. Он был на удивление тяжелым, и Телемах застонал, напрягшись под его тяжестью, когда команда направила нос корабля к водам гавани. Как только

они оказались на безопасном расстоянии от пристани, Клеместес крикнул людям, чтобы те приготовили весла. По его команде дюжина самых крепких на вид матросов схватила гигантские весла, хранившиеся на палубе, и начали подтягивать «Селену» к узкому проходу между молами. Как только они закончили, капитан повернулся к экипажу.

– Убрать весла! Поднять грот!
– проревел он, изо всех сил пытаясь перекричать усиливающийся ветер. – Заняться рифами!

Матросы тут же убрали весла, а несколько человек взобрались на снасти и рассредоточились по рею. Лейтус выкрикнул приказ, и матросы развернули квадратный парус, льняная парусина развевалась на ветру. На палубе остальные члены экипажа втащили шкоты, прикрепив их к страховочным штифтам вдоль деревянных бортовых поручней. Затем люди на рее начали привязывать рифовые шпалы, закрепляя их по всему рею, прежде чем двинуться обратно по канатам. Это показалось Телемаху впечатляющим подвигом, когда он с восхищением смотрел на матросов, спускающихся со снастей, пока «Селена» стремительно мчалась вперед под своим зарифленным гротом, рассекая воду носом.

– Диметус! = Клеместес крикнул рулевому, дородному нубийскому матросу, стоявшему за мачтой.
– Направляйся в порт. Угол, четыре пальца!

Нубиец уперся ногами в крышу каюты и, опираясь мускулистыми руками на румпель, и отрегулировал курс торгового судна, пока оно не выровнялось по ветру. Телемах крепко вцепился в корму, его голова кружилась, море бурлило вокруг него, пока "Селена" поднималась и опускалась на волне. Холодный пот начал струиться по его лицу, и волна тошноты внезапно охватила его. Он попытался сфокусироваться на горизонте как на ориентире, чтобы не упасть, но через несколько мгновений наклонил голову вперед и перегнулся с подветренной стороны, выпустив внутренности в пенящиеся белые брызги. Он выплюнул остатки рвоты, затем вытер рот и повернулся обратно к палубе, изо всех сил держась за поручни.

– Уже заболел морской болезнью?
– сказал Лейтус, широко улыбаясь.

– О Боги! - простонал Телемах.
– Моя голова . . .

Первый помощник залился смехом.
– Если ты думаешь, что это плохо, подожди, пока мы не достигнем Эвксины. Там будет еще хуже. Тогда ты действительно узнаешь, что такое морская болезнь.

Телемах схватился за живот, уже страшась перспективы провести несколько дней в море.
– Станет еще хуже?

– Намного хуже. Лейтус от души хлопнул его по спине.
– Не смотри так мрачно. Ты привыкнешь к этому достаточно скоро. Кроме того, там, куда мы направляемся, волнение на море будет наименьшей из твоих забот. Как бы не столкнуться с пиратами, орудующими вокруг Мезии!

– Разве флот не защитит нас?

– Никакой надежды провались я в Аид. Эвксин - это крайняя точка Империи. Римлянам наплевать на охрану этой территории, поэтому они предоставили местным жителям решать эту проблему самим. Но у них нет ни людей, ни кораблей, чтобы эффективно патрулировать воды, так что пираты завладели всем этим местом. Если мы встретимся с кем-нибудь из этих ублюдков по пути, то только боги смогут нам помочь.

Телемах хотел было ответить, но "Селена" дернулась, вызвав новую волну тошноты, и он снова перегнулся через перила, его сильно тошнило. Когда волна морской болезни прошла, он поднял глаза и посмотрел на порт, соленый ветер хлестал его волосы и обжигал щеки. Он на время забыл о тошноте в животе и стуке в голове, когда странная смесь страха и возбуждения закружилась в его груди. Он впервые уходил из дома на корабле, полном незнакомцев, направляющемся в один из самых отдаленных уголков Империи. Это была возможность пойти по стопам отца и начать морскую жизнь, полную приключений. Возможность, за которую он был полон решимости ухватиться. Он бросил последний взгляд на порт. Затем повернулся и посмотрел вперед, как «Селена» двигалась в открытые воды.

Глава четвертая

Первые дни на борту "Селена" прошли для Телемаха несчастливо. Помимо бесконечного списка обязанностей, составленных для него Лейтусом, новый юнга должен был бороться с постоянными приступами морской болезни и насмешками некоторых старших членов экипажа каждый раз, когда его тошнило. Каждый день он трудился над и под палубой, опорожняя вонючие трюмы, отмывая палубы и готовя еду. У Лейтуса был острый глаз, и он настаивал на том, чтобы лично проверять его усилия после выполнения каждой задачи. Первый помощник всегда придирался к его работе, делая критические замечания и усугубляя страдания молодого человека. Вскоре нервное возбуждение первых дней в море сменилось глубокой тоской и одиночеством, и он горько проклинал себя за то, что согласился принять предложение капитана присоединиться к экипажу.

Каждый день после того, как он заканчивал свои обязанности, он отчитывался перед Лейтусом, и первый помощник инструктировал его по основам мореплавания. Уроки были долгожданным отдыхом от бесконечной рутины, поскольку Лейтус учил его, как завязывать различные узлы и как разворачивать и зарифовывать паруса. Телемах практиковался в лазании по такелажу и в использовании поводка для измерения глубины моря на мелководье, а Лейтус показал ему, как управлять судном с помощью румпеля, и объяснил, как работают паруса и ходовая часть. Сначала Телемаху было трудно сосредоточиться потому, что его желудок продолжал бурлить. Но после первых нескольких дней морская болезнь начала проходить, и он стал более уверенным в себе, демонстрируя энтузиазм и жажду учиться на своих ошибках, которые произвели впечатление даже на скупого первого помощника.

В конце каждого дня экипаж «Селены» искал убежища в ближайшем заливе или бухте. Как только судно встало на якорь, люди направились к берегу на небольшой лодке, спрятанной на миделе. На зажигали костер, и моряки наслаждались приготовленной едой перед тем, как отправиться на корабль на ночлег. Когда последние лучи солнца замерцали на горизонте, Телемах перетащил свое усталое тело на свободное место на кормовой палубе и лег под звездным небом, пока остальная команда храпела вокруг него. Он никогда в жизни не чувствовал себя таким уставшим и одиноким. Только Герас иногда разговаривал с ним в первые дни в море. Моряк взглянул на Телемаха, когда тот рухнул на импровизированную кровать из свернутых веревок в конце тяжелой смены так, как его мышцы ныли от усталости.

– Тяжелый день?
– спросил он.

Телемах посмотрел на него и хмыкнул.

– Нет ничего стыдного, чтобы в этом признаться, - продолжал Герас.
– Некоторые просто не могут снова выйти в море, как бы они ни старались. Знаешь, эта жизнь не для всех.

– Я не уйду, - сердито ответил Телемах.
– Я лучше умру, чем потерплю неудачу.

Герас поднял бровь, удивленный силой чувства в голосе молодого человека.
– Что заставило тебя выйти в море на этом корабле? Без обид, но ты совсем не похож на моряка.

– Мой брат, Нерей. Он раб. Я поклялся, что накоплю достаточно денег, чтобы выкупить ему свободу.

– Значит, ты решил попытать счастья в море?

Телемах пожал плечами.
– Кажется, это лучший способ.

Герас надул щеки.
– Лучше бы ты поступил в школу гладиаторов. Или в банда воров. Даже если ты станешь моряком, пройдут годы, прежде чем ты сможешь собрать такие деньги.

– Я должен попробовать и освободить своего брата.

– Справедливо.
– Герас зевнул. – А, я потрачу свою зарплату на женщин и выпивку. И того, и другого в Мезии предостаточно. Местные жители там злобные, но женщины знают одну или две хитрости. Возможно, ты захочешь сделать себе одолжение и нанести им визит. Они поднимут тебе настроение.