Черный фотограф
Шрифт:
«Это они, — понял Леня. — Только в центре я смогу оторваться, через проходные дворы».
Визжа тормозами на поворотах, так что зад машины заносило, он петлял по лабиринту какой-то новостройки. Вскоре, выскочив на радиальную улицу, «Форд» полетел к центру. За ним, ослепляя встречных дальним светом, мчались его преследователи. Погоня на бешеной скорости привлекла внимание патрульных машин. На хвост серебристому «Форду», кроме двух иномарок, села еще и «девятка» милиции.
Проскочив Садовое кольцо, преследуемый немного сбавил скорость. Здесь стоило быть осторожнее — узкие улочки, многочисленные
«Форд» выскочил на набережную, и, только круто вильнув рулем, Леня избежал столкновения с гранитным парапетом. Тут же он ушел в боковую улицу и, оглядываясь, определил, что находится в Замоскворечье.
«Отлично, знакомый район, — подумал гонщик и, свернув в подворотню двора, остановился. — Сейчас они будут шарить по окрестным улицам».
Он выскочил из машины, подбежал к мирно дремавшему под накидкой «Москвичу», сорвал с него обледенелый брезент и набросил на «Форд», тщательно укутывая поврежденный зад. Потом подбежал к арке, закрыл решетку и завязал ее проволокой, висевшей в петлях. Нырнув под брезент, Леня осторожно забрался в машину и затих.
Медленно тянулось время. В кромешной тьме светился циферблат наручных часов. Стрелки не желали двигаться, стояли как вкопанные. Было еще только полтретьего ночи. Тихо и мирно спал город. Но Лене казалось, что кто-то ходил по двору, гремел мусорными баками, трещал льдом замерзших луж, хлопал дверями подъездов. Неподалеку рычали проезжающие машины.
«Форд» булькал и трещал, остывая. Становилось холодно. Свой плащ Леня оставил, кажется, во флигеле и сейчас мучительно вспоминал, нет ли там каких-нибудь предметов, которые позволили бы Кабану опознать его. Чтобы согреться, пришлось содрать чехлы с сидений и закутаться в них. Стало немного теплее.
Ранним утром, едва только рассвело, совершенно закоченевший Леня выбрался из машины. Ворота в арке были уже кем-то открыты.
Съежившись от холода, Соколовский прошелся по улице, разогреваясь. Первые, редкие в это воскресное утро, прохожие брели по своим делам.
Не спеша, стараясь объезжать посты ГАИ, «Форд» последовал в гараж. Огромная усталость наваливалась на плечи водителя, клонила его голову на грудь и заставляла клевать носом.
К девяти часам утра машина с разбитым задним фонарем уже стояла в своем гараже.
18
Устав от приключений, Соколовский проспал до вечера как убитый. Он решил никому не открывать, даже если будут взрывать дверь гранатами. Несколько раз требовательно звонил телефон — очевидно, это Женька тревожился о судьбе своего «Форда». Но у Лени не было никаких сил разговаривать, он только переворачивался на другой бок и зарывался лицом в подушку.
Только к вечеру он нашел в себе силы подняться, но тело еще ломило от ночных приключений, голова была так тяжела, как будто ее накачали свинцом, — сказывались последствия нервного напряжения. Умывшись, Леня вспомнил, что нужно отдавать ключи от машины, что «Форд» помят и что его ждет колоссальный скандал
Гораздо актуальнее сейчас посмотреть, что получилось на пленке, и попробовать выяснить, кто снят на ней. Действительно ли это известный политик Поташов? Фотограф включил телевизор в надежде, что прозвучит фамилия, которая со вчерашнего дня его так сильно интересовала, и принялся производить привычные манипуляции, связанные с проявлением.
Через полчаса длинная лента пленки уже сушилась, а Леня, напевая, готовил ужин. С первого взгляда наметанный глаз профессионала увидел, что дела обстоят просто блестяще. Синяя птица, трепеща ультрамариновыми перышками, уже билась в руке удачливого ловца.
Об этом говорили и негативы: вот старичок с черным лицом закатил от восторга белые глаза; две почти голые девицы темного цвета с белыми ремешками вместо одежды на теле, с браслетами на запястьях и белыми плетками в руках — негатив менял цвета. Кадров десять попалось просто изумительных, высокохудожественных. Довольный фотограф даже хихикнул: можно прямо продать в «Плейбой». С близкого расстояния (куда уж ближе, фотограф стоял тогда почти у самой кровати), несмотря на приглушенное освещение, от лично вышло главное действующее лицо представления — сам клиент.
Дальше было уже, как говорится, дело техники. Леня не спеша, получая массу удовольствия от каждого своего действия, целый вечер печатал снимки. Он уже предвкушал ту часть работы, которая была непосредственно связана с процессом шантажа. Правда, в душе еще копошились смутные сомнения. Вполне могло оказаться, что это просто какой-то богатый маразматик, неизвестный широкой публике, но и тогда это было не так уж и плохо, все равно можно его как-то отыскать, если тщательно покопаться.
«А все-таки Поташов это или нет? У кого бы вызнать?» — размышлял Леня, пока сушились фотографии.
В смутной надежде услышать или увидеть на экране свой новый объект внимания, он крутил подряд все каналы телевидения и внимательно прослушивал новости программ вечернего эфира. Фамилия Поташова склонялась по всем падежам, но его самого почему-то не показывали. На экране бородатый журналист важно вещал:
— По сведениям заслуживающих доверия источников в штабе партии народного единства, стало известно, что лидер партии Николай Поташов намерен поднять в Государственной думе вопрос о государственном субсидировании программы возрождения народного предпринимательства и народного просвещения. Для обсуждения этого вопроса Поташов недавно встречался с лидером другой крупнейшей партии страны — христианско-либеральной партии прогресса…
По другой программе симпатичная девушка с неподвижным лицом замороженной красавицы говорила:
— Вчера лидер партии народного единства Поташов выступил с заявлением о приоритетных направлениях работы партии. В частности, важнейшими областями деятельности партии признаны: борьба за ограничение доли иностранного капитала в российских предприятиях, субсидирование народного образования и медицины, меры по охране материнства и детства…
— Хоть бы показали этого деятеля, — ворчал засыпающий Леня. — А то слышишь звон, да не знаешь, где он.