Черный гусар. Разведчик из будущего
Шрифт:
— За знакомство! — проговорил он и сделал глоток.
Удивился. Хозяйка не пожалела для него самого лучшего вина. Чарка за чаркой — не устоял, утром проснулся рядом с Гердой. Выскользнул из-под одеяла и стал одеваться.
— Ты куда, барон? — раздался вдруг голос женщины.
Игнат Севастьянович вздрогнул. Проснулась хозяйка. Приподнялась на кровати и смотрела сейчас на барона хитрым взглядом.
— Ты прости меня, хозяюшка, не удержался. Видать, выпил вчера чрезмерно.
— А вчера, барон, в любви сладкой клялся. Это не ты не удержался, а я не устояла.
Лукавила Герда. Сама же в чарку подливала да подол изредка поправляла, привлекая тем самым внимание к ее ножкам. Не иначе, душа барона Адольфа фон Хаффмана в нем проснулась.
— И что же, — полюбопытствовал Игнат Севастьянович, — я теперь на тебе жениться обязан?
Вогнал даму в краску. Не ожидала она такого, да и не такие цели преследовала. Хотела малого… так нет, пруссак сам тему женитьбы завел.
— Что ты! Что ты, барон! Какая женитьба? Ты согрешил, я согрешила. А кто сейчас не грешен? Так что же, всем сейчас под венец идти…
Договорить она не успела. Внизу раздался шум. Ругань. Кто-то явно разломал об стену несколько стульев. Требовал хозяйку. Слуги явно к такому были не готовы.
— Так вот где эта… — дальше фон Хаффман не расслышал, так как раздался топот по деревянной лестнице.
Никто не стал стучаться и ждать разрешения войти. Дверь от удара распахнулась. В проеме стоял гигант в прусском узком мундире темно-синего цвета. Понять, какого звания атлант, было сложно. Одно ясно, сей воин являлся любовником Герды и явно претендовал на владение гостиницей. Сейчас красными от гнева глазами он пялился на полуобнаженного барона, видя в нем соперника. На хозяйку один раз взглянул (та лишь одеяло больше на себя натянула), пролепетал:
— А с тобой я потом поговорю.
И тут же накинулся на барона. Ожидал, видно, что легко с конкурентом разделается. Не получилось. Игнат Севастьянович уклонился, а затем нанес удар кулаком в челюсть атлету. Тот отлетел к стене и опустился на пол.
— Предупреждать, хозяюшка, надо, — проговорил фон Хаффман, — что у тебя, муж такой ревнивый.
— Не муж он мне…
Гигант пришел в себя. Замотал головой и только сейчас понял, что произнесла Герда. Еще сильнее вспыхнул. Вскочил и бросился на противника. Игнат Севастьянович уклонился, но все же удар пропустил. Кровь выступила на губе. Вытер рукавом рубашки, что была до этого времени белоснежной, и нанес второй удар. На этот раз атлет влетел уже в окно. Створки отворились, и тело служивого оказалось свисавшим снаружи. С улицы донесся смех. Видимо, шум, случившийся поутру в гостинице, привлек внимание. Вполне возможно, предположил Игнат Севастьянович, что такое происходило уже не в первый раз. Голштинец выругался. Встал, опираясь на раму. Развернулся и посмотрел на барона.
— Еще хочешь? — поинтересовался фон Хаффман, припоминая старые навыки боксерской школы. Тут же встал в позу, приготовившись к новой атаке, которая не замедлила повториться.
В этот раз Игнат Севастьянович отправил вояку в нокаут. Когда гигант рухнул на пол и перестал шевелиться, он взглянул на Герду. Та встала с кровати и, накинув на себя простыню, уже готова была выскользнуть из номера.
— Ну, что мне с ним делать, хозяюшка? — спросил Игнат Севастьянович.
— Сейчас человека пошлю. Он тебе поможет.
— Ты уж, хозяюшка, побыстрее, а то гляди, кабы… — Фон Хаффман вдруг понял, что та этого и добивается.
Герда явно желала, чтобы кто-то отправил ее ухажера на тот свет. Игнат Севастьянович решил, что от него она этого не добьется. Вот только если он отпустит этого гиганта с миром, приключения в этой любовной интрижке не закончатся. Сколько еще будет принц Фридрих Август для великого князя людей искать? Месяц, два? Может, при случае поговорить с этим атлетом тет-а-тет получится. Не стал дожидаться, пока хозяйка гостиницы ему человека в помощь пришлет, выволок он волоком вояку на первый этаж. Лишь только тут обнаружился доброжелатель, что помог открыть ему дверь, ведущую на улицу. Затем посадил гиганта у дверей. Похлопал по щекам и, дождавшись, когда тот придет в сознание, вернулся в номер. В окно видел, как тот, поднявшись, сначала подумал было рвануть обратно, затем неожиданно поглядел на окно, у которого стоял барон. Хитро улыбнулся и направился в сторону порта.
Только теперь Игнат Севастьянович разглядел приставленных к нему людей Фридриха Августа. Бедные не отходили от барона ни на шаг. Удивительно, как они допустили, что к нему громила вломился? Или указания на охрану его персоны не было?
Оделся. Спустился в обеденный зал. Заказал обед. Пока ждал, подошла Герда. Подсела рядом. Руку на руку его положила, но Игнат Севастьянович тактично убрал ее.
— Все, что было ночью — случайность. Я сюда не амур крутить прибыл, а по делам его высочества князя Петра Федоровича, — молвил он. — А с вашими ухаживаниями, глядишь, и смертишку лютую накличешь. Это что за громила в мою комнату вломился?
— Иоганн Кеплер, рядовой городского батальона.
— И часто он вот так вот? — спросил фон Хаффман.
В этот момент подошел слуга и поставил перед ним поднос с жареной уточкой, бутылку вина да две луковицы. Игнат Севастьянович покосился. Захотелось чего-нибудь родного, русского. Тех же щей. Да вот только умеют ли щи в этих далеких от России землях готовить? А если и умеют, то такие ли они вкусные?
— Частенько. Все руки моей добивается, — между тем продолжала оправдываться Герда, — а я все отказываю. Не знала, не ведала, что он сегодня заявится.
Чувствовал Игнат Севастьянович, что лукавит дама. Да бог ей судья. Потерпит барон чуть-чуть, а там глядишь, в Россию вернется. Главное, только живым остаться. Сколько раз он от смерти уходил, смотришь, и в этот раз бог смилуется.
— И что мне теперь делать? — как бы невзначай спросил он.
— Убей его, милый мой.
— С чего это?
— Так полюбила я тебя, барон.
Фон Хаффман рассмеялся. Потом успокоился. Отломил крылышко от утки, но, прежде чем начать есть, взглянул на хозяйку и сказал:
— А мне-то какой с этого прок, хозяюшка? Да и за убийство Фридрих Август по голове не погладит.
— Я тебя отблагодарю. А то, что ты его убил, так об этом никто не догадается.
— Твоими устами, хозяюшка, да мед пить. Поешь-то ты складно, да вот на деле все иначе выходит. Меня же первого и заподозрят.
Герда так и прикусила губу. Побелела. Вскочила и ушла.
— Вот и еще одного врага нажил, — прошептал Игнат Севастьянович, наполняя кубок красным вином. — Ничего. Одним больше, одним меньше.