Черный караван
Шрифт:
Капитан закончил свой рассказ. Я снова налил ему коньяку. Он тяжело вздохнул и со скорбным видом молча опрокинул почти весь стакан сразу, без передышки. Я налил еще, чтобы увидеть, как он поступит дальше. Капитан внимательно поглядел на меня и продолжал:
— В Ташкенте мы часто встречались с майором Бейли. Так что, господин полковник, вы можете говорить со мной откровенно. От вас скрывать нечего: я ваш солдат. Но наемный солдат. Платите и приказывайте…
Признаться, я был поражен. Никогда в жизни еще мне не встречался подобный тип. «Платите и приказывайте.." Ну, что ему сказать после этого?
Капитан, видимо, заметил перемену в моем настроении. Потянувшись за стаканом, добавил:
— Я, кажется,
— Ваша откровенность меня радует, — ответил я спокойно. — Однако, капитан, ответьте: как вы дошли до такого положения? Что вас привело к этому?
— Жизнь! Жизнь привела! — Капитан буквально кипел. — Знаете, кем я был?
— Князем?
— Нет.
— Графом?
— Нет.
— Кем же тогда?
— Человеком с чистой совестью. За правое дело готов был на костер взойти! А теперь работаю за деньги. Только за деньги!
Капитан одним духом осушил свой стакан и продолжал:
— Родина, честь, совесть… Все это, оказывается, ломаного гроша не стоит. Это я понял после того, как начал встречаться с людьми из «Военной организации». Вы думаете, глава «Туркестанской военной организации», генерал Джунковский, трудится из любви к родине? Черта с два! За деньги работает. Только за деньги! Ради своей выгоды! Судьба России па волоске. Топчут ее прошлое… Угрожают будущему… А эти, в организации, готовы за грош удавить друг друга. Больше трех месяцев я близко стоял к казне «Военной организации». Если бы вы знали, куда идут миллионы, которые они берут у вас, — пи полушки им не дали бы! Они обманывают вас. Бесстыдно обманывают. Взять хотя бы сведения, которые вы получали от «Военной организации», — да большинство их составлено мною, собственноручно! Если б хоть десятая доля этих сведений соответствовала действительности, все шло бы иначе! Лживые, дутые цифры. На совесть работает самое большее полтора десятка человек. Остальные только получают жалованье. Бездельничают, пьянствуют за ваш счет. А вам доносят, что создана «спаянная, деятельная организация». Не верьте, все это ложь. Фикция!
Слушая капитана, я думал о другом: почему Арсланбеков именно его выбрал гонцом? Признаться, капитан мне не очень нравился. Но все, что он говорил, было сущей правдой. Я решил до конца выслушать этого диковинного типа.
Капитан продолжал:
— Раньше я не знал, что такое деньги. Жил на свое жалованье, и мне хватало. Но теперь я увидел: пет силы большей, чем деньги. Ради денег продают честь не только подонки, но и высокопоставленные господа. Я вам, господин полковник, приведу один только пример: в июне этого года наши люди в Асхабаде получили от вашей миссии в Мешхеде для «Туркестанской военной организации» шесть миллионов рублей. Возник вопрос: кого послать в Асхабад за этими деньгами? Руководство решило послать трех женщин, участниц организации. Я протестовал. Меня не послушали. Что получилось в конце концов, вам известно лучше меня: припрятав под юбками по парочке миллионов каждая, эти бабы скрылись. Кто же они были, как вы думаете? Любовницы тех, кто их послал. Деньги, которые вы даете на то, чтобы отстоять честь России, попадают в руки проституткам. Ну, что вы на это скажете?
Не меняя позы, я сидел молча, то поднимая, то опуская стакан. Мое тяжелое молчание еще больше развязывало язык капитану. Едва переведя дыхание, он продолжал поспешно, точно боялся, что его перебьют:
— На местах — еще хуже. Я сказал вам, что три месяца пробыл с бандитами Иргаш-бая. Не думайте, что я оговорился. Это именно бандиты, самые настоящие бандиты! Убийства, грабеж, разрушения… И во всем пример показывает сам бай. Он берет деньги у «Военной организации» для своих джигитов. По условию каждому джигиту положено выдавать десять — пятнадцать рублей. А он не дает ни копейки. Получает миллионы и делит со своими курбашами.
Капитан вопросительно посмотрел на меня, видимо желая убедиться, как подействовали его слова. Я ответил ему холодным, испытующим взглядом. Он потупился. Потом сделал еще глоток коньяку и объявил:
— Я кончил, господин полковник!
Я тоже выпил. Потом измерил своего собеседника тем же холодным взглядом:
— Значит, вы работаете ради денег. Так?
— Да… Только ради денег! Мне хочется разбогатеть. К тому же иметь дело со мной выгодно: я сначала выполняю задание, а потом уже прихожу за платой.
— Вот такие, как вы, и нужны большевикам. Говорят, под будущее они выдают сколько угодно векселей.
— Нет, господин полковник. Я имею дело с людьми. Большевики для меня — не люди!
Я встал и заключил:
— Тогда, господин капитан, ступайте и отдохните. Это вам первое задание. А о плате поговорим после!
Капитан положил портсигар в карман и, даже не взглянув на меня, молча удалился.
Мы с капитаном Дейли пришли к беку, когда солнце уже закатывалось. Бек принял пас в своей резиденции. У ворот, перед высокой, сложенной из жженого кирпича стеной, выстроились бекские гвардейцы. Все рослые, статные парни. Они встретили нас торжественно, держа винтовки на караул. Большие железные ворота распахнулись настежь. Мы вошли во двор. Обсаженная с обеих сторон цветниками, красивая аллея была устлана копрами. До самого входа в дом, стоявший посреди двора, земля расцвела огромными, уложенными вплотную, одинакового размера коврами. Эта бессмысленная роскошь, характерная для восточных властителей, всегда бесила меня. В самом деле, неужели обязательно нужно выражать свои чувства таким способом?
Бек встретил пас на ступенях веранды. Одет он был очень нарядно. На нем был новый парчовый халат, отделанный золотым шитьем. Чалма украшена жемчугом. Все на нем сверкало, вплоть до обуви. Борода и усы были старательно подстрижены. Быть может, поэтому его гладко выбритое, удлиненное лицо показалось мне даже моложе, чем днем. Вообще бек, видимо, тщательно следил за собой: у него была стройная фигура, легкие движения. Не знаю, сколько ему лет. Но по внешнему виду нельзя дать больше сорока пяти.
Мы вошли в зал, обставленный в европейском стиле. На одной стене висел портрет эмира Сеид Алим-хана, на другой — портрет Николая Второго, во весь рост, обеими руками опершегося на саблю. Я опустился на мягкий диван и, глядя на портрет императора, с иронической улыбкой сказал:
— Империя пала, а император стоит непоколебимо!
Бек тяжело вздохнул и ответил:
— Империя пала после того, как пал император. Если бы император остался, Россия не рухнула бы!
За ужином бек рассказывал о своей поездке в Петербург, о том, как он был в гостях у императора, показал царский подарок — саблю, усыпанную драгоценными камнями. В заключение снова начал превозносить императора:
— Мы, бухарцы, никогда не забудем отеческого покровительства его величества белого царя. Под его благосклонной сенью Бухара благоденствовала. Всюду царили спокойствие и мир. И вот теперь на место света и благодати пришла темная, грубая сила. Все потому, что страна осталась без хозяина. Верно сказано: «Тело без головы — труп». Россия теперь — бездыханный труп.
Бек еще долго разглагольствовал, но я не слишком внимательно прислушивался к его рассуждениям. С интересом разглядывал накрытый стол. На нем стояло множество бутылок: водка, коньяки, шампанское. Даже шотландское виски. Я взял одну из сигар «Корона», лежавших в красивой золотой шкатулочке, и спросил бека: