Черный князь
Шрифт:
— Только драхмы берешь? Ну да ладно, поменяю, — не стал настаивать Норманн.
— Какие драхмы! Чудик! За мешок семенной кукурузы на пять тысяч фунтов («Примерно сто пятьдесят килограммов», — привычно подумал Норманн.) заплатишь десять центов, — хохотнул крестьянин.
Дотащить до портала такой вес он сможет, а в город идти совсем не с руки. Надо было как-то сговориться на имеющиеся монетки, поэтому он попытался ненавязчиво уболтать крестьянина и склонить к взаимовыгодному товарообмену:
— С твоим банком до вечера обернусь? Мне до темноты надо обратно вернуться. Мы еще не обжились, боюсь заплутать, — оглянувшись на еле заметное марево портала, сказал Норманн.
— Не бойся, парень! До города не
— Ну вот, еще за машину платить, проще тебе добавить. — Норманн еще раз попытался сторговать свое серебро.
22
Пятнадцать километров.
— Не возьму! — решительно отверг крестьянин. — Меняй свои деньги, а я добавлю тебе картошки или семечек. После дойки смогу подбросить на своем грузовике, прям к порогу довезу.
Возможность разжиться картофелем влет сшибла все сомнения. Если кукуруза заметно ускорит развитие Поволжья, то поля подсолнечника озолотят поселенцев. Про картофель и говорить нечего, высокоурожайный продукт раз и навсегда снимет в Карелии продовольственный вопрос. Костас, так звали крестьянина, повел показывать свое хозяйство. В амбар зашли после осмотра скотины, увидев фасоль, семечки тыквы и подсолнечника, Норманн словно сорвался с цепи. Надо брать! Обязательно брать! По максимуму!
Бегущая от фермы проселочная дорога вскоре вывела к неширокой бетонке. И ждать не пришлось, Норманна подобрал первый же потешный грузовичок с коровами в полуприцепе. И разговор быстро склеился, после нескольких лингвистических попыток объясниться шофер откликнулся на немецкую речь. Разговор пошел через пень-колоду, Норманн с трудом вникал в малопонятные слова, а эмигрант из Германии по несколько раз переспрашивал своего пассажира. Но поговорили душевно: жить становилось все тяжелее, цены росли, а зарплата оставалась прежней, приходилось работать от рассвета до заката. Поддакивая, Норманн рассматривал придорожные рекламные щиты, на которых аляповатые красотки с неестественно оттопыренными попами призывно протягивали выпивку или сигареты.
Банк находился прямо на проходящей через город автомагистрали. По правде сказать, несколько десятков сбитых из досок двухэтажных строений трудно было назвать городом. Но название, красующееся прямо на въезде, гласило: «Sunflowercity», [23] что на английском языке попахивало запредельными амбициями, а в русском переводе выглядело не более гротескно, чем «Луч Ильича». Слева и справа от банка пристроились магазины, а вывеска «Pharmacy» с крестом и обнимающим бокал змеем подкинула идею обменять весь запас монет и отовариться на всю катушку. Банк разместился в небольшом и каком-то унылом помещении, где за стойкой сидело двое клерков. Один о чем-то спорил с разгоряченной посетительницей-старушкой, второй с интересом вникал в тему, но помалкивал.
23
Столица солнечных цветов ( англ.).
— Change. Change, [24] — похвастался Норманн своим запасом английских слов и добавил: — Доллары, доллары.
Вся троица с интересом на него посмотрела, а парень в армейских ботинках и мятой английской форме неожиданно выложил на прилавок горсть золотых и серебряных монет. Клерки дружно вставили в правый глаз ювелирную лупу, пошептались, один шмыгнул во внутренние помещения,
— Sir, wait abit please. [25] — И принялся раскладывать монетки по номиналу.
24
Обмен ( англ.).
25
Сэр, пожалуйста, немного подождите ( англ.).
Ждать действительно долго не пришлось, через пару минут вошел полицейский, щелкнули наручники, и Норманна отвели в участок, который находился сразу за банком. В первую минуту он не мог осознать самого факта ареста, не говоря уже о его беспричинности. В Америке никогда не было паспортной системы, а требование предъявить документы приравнивалось к попранию гражданских прав. А тут бац — и наручники! За что? Пока местный шериф допытывался, каковы его имя и место проживания, в голове кое-что прояснилось. Во-первых, монет перед местным блюстителем порядка оказалось вдвое меньше, чем было отдано банковским клеркам. Во-вторых, гроза местных бандитов практически сразу начал орать и, брызгая слюной, недвусмысленно пугать виселицей. Хреново. Они с неделю промурыжат бродягу в каталажке, а затем выкинут на сто первом километре. Иди к президенту, качай Билль о правах.
Устав от собственного ора, шериф провел пленника в боковой коридор с четырьмя камерами-решетками. Звякнул навесной замок, под скрежет открываемой двери шериф схлопотал несильный удар под затылок и безвольно повис на руках Норманна. Самому открыть наручники оказалось не так уж и просто, но, повозившись, он все же сумел это сделать. Далее пошел счет на секунды — в участке находились еще двое полицейских и раскрашенная дама за пишущей машинкой. Первым делом забрал здоровенный револьвер, который с трудом уместился в брючном кармане, затем с дебильным выражением лица выбежал из коридора и, размахивая руками, закричал:
— Help! Help! [26] Ему плохо! Help!
Сработало! Полицейские ломанулись на крик, без церемоний получили по корпусу и уже обезоруженными влетели в камеру. А вот дамочка оказалась истинной дочкой прерий: не успел Норманн появиться на выходе из коридора, как она принялась палить из револьвера. Промазала, конечно, но лезть под пули и проверять на себе ее боевые способности не хотелось, как и открывать ответную стрельбу. Чем отличается решетка от обычной двери? Правильно, простотой конструкции. Сдернув тюремный атрибут с кронштейнов, Норманн сильным броском отправил его в полет. По уму, дамочке следовало бы стрелять в появившегося в коридоре пришлого бандита, вместо этого она выдала гневную тираду и шустренько спряталась за стол. Решетка не задела ковбойшу, а вот сбитая пишущая машинка свалилась прямо ей на темечко.
26
Помогите ( англ.).
Распределив местную полицию по камерам, Норманн первым делом забрал несправедливо конфискованные монеты. Затем любопытства ради пошарил по столам и шкафчикам, подивился солидному арсеналу, в который кроме всевозможных ружей и револьверов входил ящик красненьких цилиндриков с надписью: «Dynamite». Самоубийцы, да и только! Эту взрывчатку запретили во всех европейских странах по причине высокой чувствительности к детонации, а тут у себя под боком хранили и динамит, и детонаторы, и бикфордов шнур. Урони в ящик что-нибудь тяжелое — и вмиг разлетишься на молекулы.