Черный Легион
Шрифт:
Эзекиль все еще посмеивался.
– Скажи ему, что мне не нужно десять воинов. Сообщи, что я приведу троих.
– Да, лорд Абаддон.
Абаддон обратил свой веселый взгляд на меня:
– Хайон, что-то не так?
– Три воина? – спросил я. Мой неодобрительный тон говорил за меня.
– Я – Повелитель Черного Легиона, – сказал он, и тогда я впервые услышал, как
Он оскалил заточенные зубы в омерзительнейшей ухмылке:
– И если представится возможность, Хайон, то я хочу, чтобы ты его убил.
Сад костей
Поблизости не было никаких миров, подходящих для использования в качестве нейтральной территории. По крайней мере, таких, куда мы смогли бы добраться из штиля в сердце шторма. Нам подарила идею Нефертари. Она пришла к нам в сопровождении Ашур-Кая. Они подошли к остальному Эзекариону, пока мы стояли вокруг гололита со звездной картой, дававшей не обладавшее достоверностью изображение течений окрестного пространства Ока.
Первым заговорил Ашур-Кай. Его голос звучал тише обычного из-за множества полученных им психических стигматов, струпья от лечения которых покрывали все его лицо. Судя по неуверенности движений и волнам боли, исходившим от его мыслей, раны были не только на лице, но и под броней. Псхостигматы и мытарства войны травмируют душу в той же мере, что и разум с телом. Известно, что они причиняют достаточно мучений, чтобы вывести неусовершенствованных людей далеко за рамки рассудка. Хуже того: я подозревал, что порезы на его плоти повторялись также на мышцах и внутренних органах. Ему повезло, что он еще был жив.
– У чужой, – сказал он со своей типично отстраненной учтивостью, – есть идея.
– Тайал`шара, – произнесла та. А затем указала на гололит, на лоскут изменчивого пространства Ока, где не было ни планет, ни лун, ни светил.
– Талшери? – проворчал Леор. Он так и не посчитал нужным выучить какое-либо из наречий эльдар. – Там же ничего нет.
– Тайал`шара, – поправил его Телемахон, выговорив слово с заметным почтением.
Нефертари на миг прикрыла глаза – жест эльдар, означающий согласие и доверие – отвечая на безупречное произношение Телемахона.
– Она погибла во время исхода, который начался с рождения Той-что-Жаждет, – продолжила эльдарка. – Вам нужно где-то встретиться с врагами? Там покоится мир-корабль Тайал`шара, чьи кости стынут в порченой ночи. Используйте ее могилу как вашу нейтральную территорию.
– Ашур-Кай, мы сможем туда добраться? – спросил Абаддон, оскалив клыки в улыбке. Похоже, идея ему понравилась.
– Думаю, что да, повелитель.
Так
Абаддон остался верен своему слову и взял с собой всего троих воинов. Возможно, именно тех троих, кто, по его расчетам, мог сильнее всего вывести Даравека из себя.
Согласно решению Абаддона мы прибыли первыми. Вокруг нас высились разрушенные арки и разбитые купола построек из призрачной кости, лишенных того психического гула, который обычно будоражит чувства вблизи от этого материала чужих. Как и обещала Нефертари, Тайал`шара была мертва. Даже демоны оставили ее в покое. Пустую оболочку высосали досуха, забрав все питательное вплоть до жалобных перешептываний ее призраков. Повсюду был холод. Повсюду стояла тишина.
Доводилось ли вам ходить по дворцам и шпилям эльдарского мира-корабля в глубинах пустоты? Их нелегко представить. Каждый мир-корабль – это искусственный город, порожденный на свет изобретательностью чужих и выпущенный плавать по темным небесам, словно живой плот. Их создают из психически резонирующей призрачной кости и защищают от прикосновений космоса. Купола отводятся для жизни, иное – под чуждую человечеству гидропонику и земледельческое хозяйство, а прочее – под многочисленные эльдарские храмы войны.
Каждый мир-корабль служит домом отдельной культуре эльдар, каждое такое владение является уникальным самоцветом в ночи. Тайал`шара, как и множество других, в свое время не спаслась от гибели, постигшей ее род. В ходе бегства от рождения Младшего Бога она была вскрыта, полностью зачищена от жизни и навеки поймана хваткой Великого Ока.
Обезопасив зону высадки, мы собрались вместе и стали ждать в тени нашего десантно-штурмового корабля. На его черном корпусе было изображено золотое Око Гора в центре Восьмеричного Пути – напоминание о наших корнях времен восстания, ныне размещенное посреди путей будущего.
Абаддон подошел ко мне, когда я присел на краю бывшего пруда для размышления, возле которого, несомненно, раньше медитировали эльдар в этом ботаническом саду. Я бросил обломок призрачной кости в пустой пересохший бассейн, где остался лишь пепел растений. Кусок искривленной кости взметнул дымное облачко серой пыли.
– Брат? – обратился он ко мне. Его не покидало хорошее настроение. Если Эзекиль что-то всегда и любил, так это вызовы. Он живет, чтобы испытывать себя против достойных противников.
– Все в порядке, – заверил я его, поднимаясь на ноги. Я обвел взглядом местность внутри разрушенного купола. Позволяя чувствам свободно перемещаться и не фокусируя зрение, я видел призрачные остаточные изображения чужих джунглей, некогда процветавших здесь. – Просто размышлял.
– Размышлял о чем?
Я указал на развалины из призрачной кости.
– Об этом месте. О покое здесь. О тишине. Меня к этому влечет.
– Никогда не пойму твоего восхищения эльдар, – сказал он, с братской дружелюбностью ударив рукой по моему наспинному силовому ранцу.