Черный Легион
Шрифт:
Именно по этим причинам вы видите, что отдельные воины у нас экипированы древними и ненадежными типами оружия, или же вынуждены пользоваться неэффективным и устаревшим оборудованием. Несмотря на всю силу, которую придают мутации и ненависть, куда больше забирают износ, распад и вечная междуусобная война Девяти Легионов.
Мы сильны, но эта сила непрочна. В тот день мы превосходили армаду Сигизмунда числом, однако наше преимущество было хрупким. Мы не могли позволить себе роскошь беспечности. Основная часть силы нашего флота была сосредоточена в смертоносной мощи «Мстительного духа» и других наиболее крупных кораблей,
Я не обладаю талантом вести войну в пустоте. Мне никогда не удавалось преодолеть чувство беспомощности, когда перед глазами происходят столь грандиозные разрушения, а моя судьба полностью зависит от корабля вокруг меня. Хуже всего то, что битва в пустоте не стремительна. Несмотря на то, что каждую секунду гибнут тысячи мужчин и женщин, непосредственно война разворачивается невыносимо неспешно.
Когда началось сражение, я остался на командной палубе. «Вечный крестоносец» и «Мстительный дух» мчались навстречу друг другу, но первыми в бой вступили не они. Эта честь выпала «Ведьме Тирезиана» – легкому крейсеру, который обогнал свою сферу контакта и немедленно оказался испещрен источающими газ ранами. К его обшивке, словно облачко кружащихся насекомых, прилипло звено имперских истребителей.
Все больше наших кораблей вырывалось из строя, устремляясь вперед по прихоти кровожадных капитанов, которых подстегивал уже давно недоступный вкус мести. Вид это, я покачал головой, но ответом на мое разочарование стало лишь фырканье Леорвина. Он стоял рядом со мной на возвышении и наблюдал на оккулусе те же самые картины. Звездолетам, которые покидали строй ради попытки личной мести, он сопереживал.
– Недисциплинированно, – произнес я.
– Тут не все хладнокровные тизканцы, – проворчал он в ответ. Его черепные имплантаты жалили: один глаз у него постоянно зажмуривался, и ему приходилось втягивать слюну сквозь металлические зубы.
– Мы солдаты, – заметил я.
– Солдаты. – у него это слово прозвучало как оскорбление. – Хайон, мы когда-то были крестоносцами, а сейчас мы воины, но вот «солдатами» мы не были никогда. Оставь эти глупости себе.
Я проследил за ходом его мысли, и проглотил возражение. Это был не первый раз, когда между легионерами возникали разногласия по поводу семантики, и ему предстояло стать далеко не последним. Некоторые думали, что ремесло солдата сводится к дисциплине или к сражению не за себя, а за государство или лидера. Некоторые полагали, что суть воина в отваге, которая возвышает их над статусом солдата, другие же считали это принижающим варварством.
Есть вопросы, на которые не существует ответов.
Как бы серьезно мы не относились к войне, как бы крепко не цеплялись за дисциплину, коренящуюся в нас как в Легионе Космического Десанта, однако в тот момент многие из нас полностью превратились в налетчиков и мародеров. Хорошо это или плохо, но нам никогда не проявить такую железную дисциплину, как у верных Трону сил Адептус Астартес. Даже тогда мы уже успели утратить большую часть дисциплинированности, которой обладали, будучи Легионами
– Не споришь? – ухмыльнулся Леор. – Где Хайон, и что ты с ним сделал?
– У меня нет настроения для твоих шуток.
– А оно у тебя вообще бывает?
– Леор, прошу тебя, помолчи.
Корабль задрожал – первые выстрелы лэнсов прошли так близко, что коснулись его, и в ответ, замерцав и ожив, вспыхнули наши пустотные щиты. Ультио толкнула руки вперед сквозь жидкость своей камеры-емкости. На ее лице застыло выражение свирепой сосредоточенности.
Как и на моем. Ультио переживала разворачивающуюуся битву, я же мог лишь наблюдать за ней, силясь отследить ее ход по бесполезной панораме мерцающих гололитических кадров и терзаемому помехами оккулусу.
«Вечный крестоносец» был все ближе. «Мстительный дух» вокруг меня напрягся, каждая плита на палубе и стенках корпуса туго натянулась от возбужденной ярости Ультио. Ей ничего так не хотелось, как разорвать однотипный корабль на куски при помощи лэнсов и бортовых залпов. На ее лице читалась такая злоба, что мне подумалось, будто в своем неистовстве она вполне может испытывать соблазн протаранить другой звездолет.
Корабль чудовищно затрясло под очередным обстрелом. По всему залу зашипели лампы.
– Это был не удар лэнсов, – произнес я.
– Гляди-ка, – снова привлек мое внимание к оккулусу Леор. – Вот это скверно.
В вышестоящей сфере контакта на безопасном расстоянии, куда гнев наших орудий мог дотянуться только если бы мы оторвались от «Вечного крестоносца», шли три корабля. Выделяющие руны определяли их как звездолеты, незнакомые базам памяти «Мстительного духа» – крейсеры эпохи Крестового похода типа «Победа», не принадлежащие ни одному из Легионов. На моих глазах задний из трех кинжалоподобных кораблей, плотно окруженный мушиным роем малых сопровождающих, сотрясся в пустоте, запуская стабилизаторы размером во всю свою ширину, которых хватило бы на целый город.
На носовых ускоряющих кольцах корабля еще не успел полыхнуть разряд, а на нас уже обрушился удар. «Мстительный дух» колыхнулся вокруг нас. Металл застонал под нагрузкой, а смуглая кожа Ультио потускнела от кровоподтеков.
Она издала рычание, которое никак не могло раздаться из человеческой гортани.
Пока корабль выравнивался, Леор фыркнул.
– Щитоломы, – сказал он.
– Идут с минимальным сопровождением, – отозвался я. – Это приманка, если я хоть что-нибудь понимаю.
– Да наверняка, но возможность чертовски хорошая, – он вытер рот тыльной стороной кисти. – Что тут важнее? Убить Сигизмунда или набрать ресурсов для Долгой Войны?
В его словах присутствовал смысл, и я был склонен поощрять нечастое для него тактическое мышление. Я открыл канал вокс-связи с Абаддоном, ждавшим в своей абордажной капсуле:
– Эзекиль…
– Мы почувствовали, – протрещал в ответ его искаженный помехами голос. – Нова-пушка.