Черный Легион
Шрифт:
– Хайон, я останусь здесь. Твои рабы не причинят мне вреда.
– Повторяю еще раз, я клялся не убивать тебя. Насчет причинения вреда я ничего не говорил. Если я сломаю тебе хребет и вырву глаза, ты все еще сможешь мяукать Абаддону свои пророчества.
Она сглотнула, поверив мне и, наконец-то, умолкнув.
– Нагваль, Нефертари, уведите ее. Стерегите ее где-нибудь, куда не смогут добраться абордажные команды.
Нефертари прищурила свои раскосые нечеловеческие глаза.
–
Нагваль подкрепил ее слова рычанием.
Мориана попятилась, достойно принимая поражение, однако пока она удалялась, я слышал ритм ее ускорившегося сердцебиения. Когда все трое покинули мостик, ко мне снова подошел Леор. Меня вдруг посетила тревожная мысль, что он сбежал прочь от Морианы, скрываясь от нее.
– У меня от нее зубы зудят, – тихо произнес Леор. Его остекленевшие глаза глядели в никуда. – Не могу решить, почему.
– Я знаю, – рискнул я.
– Знаешь? – Когда она ушла, его взгляд стал несколько менее настороженным.
– Это потому, что она говорит, как примарх. Все ее слова облечены убежденностью и неизбежностью, а также сочатся праведной непобедимостью – так же, заблуждаясь, кричали наши потерпевшие неудачу отцы. Я перестал выносить подобные проповеди примерно в то время, когда мы бежали с Терры, поджав хвосты.
Леор ухмыльнулся, продемонстрировав свои металлические зубы. Некоторые были цвета бронзы, другие – тускло-серебристые. Он их периодически менял. Мне никогда прежде не приходило в голову спросить, из чего же они на самом деле сделаны.
– Она действительно говорит, как примарх, – согласился он. – Но отдам ей должное, слюной она истекает меньше, чем Ангрон.
Ультио забилась в своей суспензорной емкости, беззвучно открыв рот и растягивая губы. Хор вокс-горгулий и парящих сервочерепов передал ее вопль – настолько громкий, что зверолюди принялись реветь молитвы.
Отвечая на ее дикий крик, «Мстительный дух» вздыбился, закладывая резкий поворот и пробиваясь сквозь океан мчащихся торпед. Для Анамнезис они были всего лишь колющими кожу булавками, жужжанием никчемных паразитов.
Кровь, – проартикулировала она, и ее горгульи над нами прошипели: «Кровь».
– Кровь застывает в открытой пустоте и искореженный металл превратился в оплавленный шлак и разрывающиеся тела и удушье от декомпрессии и едкий химический огонь и…
Она выплевывала одно шипящее проклятие за другим, впав в транс и неотрывно глядя на «Вечный крестоносец». Зверолюди выкрикивали молитвы и преданно ревели для своей погребенной богини – сердца и души корабля – так громко, что трепетал воздух.
Черное копье корабля-собрата мчалось на оккулусе, становясь все ближе.
Нелегко описывать «Мстительный дух» в бою, не забираясь в театральности, поскольку простой пересказ его действий противоречит как здравому смыслу, так и законам физики. Чтобы поверить в то, на что он способен, необходимо увидеть, как он сражается.
Еще до того, как Анамнезис поместили на место машинного духа флагмана, в рапортах времен Ереси Гора упоминалось, что корабль совершает невероятно быстрые маневры и использует орудия неизвестного и неестественного происхождения. Несмотря на свою правдивость, эти рапорты были лишь началом. Изменения, произошедшие с «Мстительным духом» в Оке, не ограничивались зубчатыми стенами и бастионами на его спине, а также темной богиней в его сердце. От пребывания в Оке в его железных костях зародились безумие и смертоносность.
В ту ночь мы промчались мимо «Вечного крестоносца» так близко, что наши пустотные щиты коснулись их и завизжали от контактного разряда. Немедленно раздались перекрывающие друг друга голоса, выкрикивавшие уточнения по состоянию. По всему залу орали о мощности щитов. Трое членов экипажа зверолюдей заревело, что абордажные капсулы отстрелены из гнезд. Крыло истребителей сопровождения уже брызнуло наружу из пусковых ангаров, занимаясь сбиванием всех ракет, которые были нацелены на наши абордажные захваты. Из вокса лились переговоры летевших, сражавшихся и гибнущих пилотов. Оккулус заполнило изображение озаренных щитами замков на хребте «Вечного крестоносца», и магистры вооружения с операторами орудий принялись рявкать приказы в свои консоли.
Голоса, голоса, голоса. Сирены, огонь, гром. Вопли, взрывы, смерть.
На слух это было похоже на Просперо. На Просперо, пылающий от ярости Волчьего Короля.
А затем мы их миновали. Мы проскочили сквозь неплотную фалангу кораблей сопровождения «Вечного крестоносца». Все пушки и турели на звездолете затаили дыхание. По нашим щитам продолжал хлестать дождь рвущихся снарядов, но мы двигались дальше, не открывая ответного огня.
Причиной этого была Ультио. Это она заставила умолкнуть тысячи пушек, подчиненных ее воле, и почитающий ее экипаж повиновался. Она крутанулась в своей суспензорной емкости, выгибая спину. Каждая мышца в ее теле натянулась, от ярости сухожилия проступили на коже почти как у больного чахоткой. Челюсти были так плотно сжаты, что она рисковала сломать себе зубы. Глаза того же темного оттенка, что и у меня, закатились, оставив видимыми лишь белки.
Корабль вокруг нас вздыбился, генераторы гравитации силились поспеть за скоростью нашего поворота. Тяжесть воздуха сбила многих из нас с ног. Я остался стоять, сцепив подошвы с полом.
На оккулусе «Вечный крестоносец» начинал закладывать резкий разворот, но на его завершение требовалась еще минута, а то и больше. «Мстительный дух», ни на йоту не сбавляя хода, шел вперед, на полной скорости меняя направление и обращаясь в ту сторону, откуда пришел. В тот момент, когда «Вечный крестоносец» оказался прмо по курсу, двигатели взревели и еще прибавили мощности.
Физика не допускает подобного маневра на такой скорости, однако все это произошло, пока мои сдвоенные сердца не успели ударить и десяти раз.
«Вечный крестоносец» все еще только начинал поворачивать. Анамнезис перечеркнула его изображение своими скрюченными пальцами, и с носа «Мстительного духа» хлынул серебристо-белый огонь лэнсов. Ниже сверкающих лучей полетели торпеды. Огненная ярость, способная убить целый город, застигла «Вечный крестоносец» врасплох, и по терзаемым пустотным щитам сперва разлилось вызывающее головную боль радужное свечение, а затем они лопнули и ливень пламени обрушился на неприкрытый корпус.