Черный Легион
Шрифт:
Я посмотрел на огромную кошку-тигруса, глядя в несовершенные жемчужины ее глаз. По их взгляду я видел, как Нагваль меня боится: он страшился быть развоплощенным и изгнанным, разочаровав своего господина – как все слуги-демоны – но еще он боялся меня. Боялся моих мыслей. Моего гнева.
Создание, я скверно с тобой обращался те годы, что мы провели вместе, не так ли?
Громадная рысь поскребла палубу когтями.
Ты силен, хозяин, – передал Нагваль в ответ с инстинктивным
И я не Гира. Только она не принимала от тебя страданий.
Я никогда не мучил Гиру. Ей не требовалось истязаний или каких-либо иных насильственных понуканий. Также я никогда не вымещал на ней гнев, поскольку долго служившая мне волчица была хитра настолько же, как и смертоносна.
Нагваль же полностью был хищником и разрушителем. Возможно, ранее я недооценивал эти качества. Об этом стоило подумать, когда мне представится роскошь в виде свободного времени. Если эта роскошь мне представится.
Я приложил кончики пальцев к закрытым глазам, борясь с хаотичной головной болью, которая продолжала давить на череп изнутри. Поверх моего зрения неразборчивой дымкой плясали образы из памяти. На командную палубу вокруг меня накладывались контуры мест, где я не бывал уже десятки лет. На краю обзора стояли давно мертвые братья. Я даже слышал их голоса – не вполне реальные, утратившие насыщенность в воспоминании, однако от них было не избавиться.
Тяжело приходилось не мне одному. Большинство из оставшихся на мостике воинов излучали ауру такой же боли, а у нескольких мутантов текла кровь из носа и ушей.
Цах`к, один из зверолюдей с «Тлалока», фыркнул, прочищая ноздри от кровавой слизи, и та брызнула на пол. Как и на моем прежнем корабле, он служил на «Мстительном духе» надсмотрщиком. Несмотря на то, что теперь он был стар – его шерсть побелела, а глаза затянула молочная муть – чтобы надзирать за рабочими, находившимися на его неласковом попечении, в глазах он не нуждался. Из его висков выдавались рога из черного стекла, а на подбородке и щеках торчали менее крупные шипы и гребни из того же обсидиана. На смену мохнатым когтистым рукам, которыми он когда-то держал лазерную винтовку или хлыст, пришли устрашающе острые кривые птичьи когти, плотно прижимаемые им к груди. Изменяющий благословил его – или проклял, если вам так угодно – но в любом случае я не исцелял его возрастные беды, поскольку ему более этого не требовалось. Бог Судьбы славно отметил его.
Он снова запыхтел и издал еще один короткий придыхательный лающий звук, избавляя нос от кровяной жижи. Зверочеловек ощутил мое внимание и оскалил желтеющие пеньки зубов в злобной гримасе.
– Боль, – проворчал он. Признание, не жалоба. – Боль с тех пор, как мы покинули Око.
Цах`к родился в Оке. Ему никогда не приходилось жить в материальной вселенной. Бремя физических законов вновь навалилось на всех нас, но сильнее всего оно давило на тех, кто был в реальности чужаком.
– Это время, – ответил я.
– Время, лорд Хайон?
– Боль, которую ты чувствуешь – это время идет вперед. Ты ощущаешь груз собственных костей и течение крови, твое тело стареет. То, что ты чувствуешь, Цах`к – это ход времени. Вот почему твоему разуму больно.
– Боль, – согласился зверочеловек. Мне было до него не так много дела, чтобы читать его мысли и смотреть, понял он меня или нет. Это едва ли имело значение.
– Хайон, – позвал меня Абаддон. Я оставил своих слуг и поднялся на возвышение к моему повелителю, готовясь наконец-то получить указания.
Когда я говорю, что казалось, будто его лихорадит, я не вполне справедливо описываю огонь в его взгляде. Это можно было бы назвать болезненным голодом или чистым фанатизмом и оба определения подошли бы безупречно. В его глазах я видел беззвучное бешенство, бунт подавляемых эмоций. Будь он зверем, – подумалось мне, – у него бы из пасти текла слюна.
При нем находилась Мориана. Она прохладно глянула на меня. Я ее проигнорировал.
– Я едва могу в это поверить, – тихо произнес Абаддон. – Свободны, спустя столько времени.
– Свободны, – согласился я. – Но надолго ли?
Он оскалился, зная, что я имею в виду. Империум уже довольно скоро услышит об этой битве. Мы были Легионом, однако наши враги обрушили бы на нас мощь целой империи.
– Достаточно долго, брат. Достаточно долго. Ты знаешь, чего я от тебя хочу?
– Как всегда. – Приблизившись к нему, я уже слышал это: трепещущую песнь варпа, которая расходилась по его ауре, как кровь затуманивает воду. А в этой вопящей гармонии слова. Слова на языке, не поддававшемся пониманию несмотря на многие десятки лет, на протяжении которых я был погружен в священные мелодии варпа. Эту песнь творили для одного лишь Абаддона, Пантеон тихо напевал ему о роке и судьбе. Я задался вопросом, что же именно они обещают, и эти ли посулы нашептывала Мориана в уши моего повелителя.
Этот вой сирен пронизывало одно слово – слово, отпечатывавшееся на самих костях Абаддона и чертившее себя в его крови. Единственное, которое я узнал.
– Драх`ниен, – произнес я вслух. – Здесь я слышу его песню отчетливее.
– Как и я, – сказал Абаддон. При этих его словах Мориана застыла.
– Искандар, сейчас не время для твоих подозрений.
Она положила свою маленькую, обнаженную человеческую руку на Коготь Гора. Меня порадовало, как аура Абаддона подернулась недоверием: как бы сильно он ни нуждался в ее словах, но иллюзий не питал. Казалось, он вот-вот скажет что-то еще, однако вместо этого он отодвинулся от тщедушной пророчицы и кивнул в направлении оккулуса:
– Хайон, ты готов к этому?
В его глазах на секунду мелькнуло сомнение? Мимолетный проблеск нерешительности?
Я посмотрел на флот, надвигавшийся на нас. Каким бы громадным тот ни был, с нашим ему было не сравниться. В авангарде шел «Вечный крестоносец», и я мысленно вновь увидел древнего рыцаря, столь царственно восседающего на троне.
– Не думаю, что к бою с Сигизмундом кто-то может быть готов, – отозвался я.
– Чемпион Императора, – тихо произнес Абаддон. Этим титулом Рогал Дорн наделил своего сына в Битве за Терру. О, как же по праву Сигизмунд получил этот титул. – Ты видел, как он стар.