Чёрный листок над пепельницей
Шрифт:
— Георгий, не трогай меня, посиди несколько минут спокойно…
Гео медленно отнял руку от газеты. «Упоённая бабочка». Ну, если в каждом легкокрылом видеть то, о чём думаешь днём и ночью… Гео рассмеялся. У него было такое чувство, будто цепи, которые долго сковывали тело и душу, постепенно, звено за звеном размыкаются и мягко падают. Он был совершенно счастлив. Ничего глупее такого названия нельзя придумать! Вдруг он стал читать стихотворение вслух, громко, с пафосом:
Я не хочу, чтобы меня тащили СредиГео торжественно завершил своё «выступление» именем автора — Савена Савова.
— Мама, ты как полагаешь? — обернулся он к тёще. — Скорее всего это псевдоним, а?
— Не знаю, ты у неё спроси, — пошутила тёща.
— Именно это я и сделаю! — крикнул Гео, как будто издал боевой клич любимых Гошкиных индейцев, молниеносно свернул газету, сунул в задний карман брюк, сорвался с места — и только его и видели.
Редакция газеты «Труд» занимала три этажа массивного здания с узкими окнами. Гео Филипов с ходу пересёк полотно бульвара буквально под носом у трамвая, сунулся в тесное пространство между двумя служебными машинами, заглушил мотор и в несколько прыжков очутился в маленьком, явно наспех сколоченном бюро пропусков. Поспешность его была лишней — он хорошо знал, что редакции утренних газет работают после полудня, — но кто бы мог ждать на его месте? Кто не бросился бы вперёд в последнем рывке? Может, он найдёт кого-нибудь в отделе культуры. Может, хотя бы машинистка печатает срочный материал…
— Поднимитесь, посмотрите сами, если не верите мне, — сказала без обиды дежурная. Весь облик Гео говорил о том, что дело у него крайне важное.
— А бухгалтерия, касса?
— Это пожалуйста — второй этаж, налево.
Он заглянул в бухгалтерию, но там женский квартет так упоено болтал о чём-то, что ему было просто жаль разрушать гармонию общения, тем более что едва ли какая-нибудь из этих женщин могла ему помочь. В кассе сидела молодая женщина, одна. Гео сразу понял, что ей скучно. На вид она была приветлива и мила.
— Извините, ради бога, я хотел бы спросить вас о стихотворении в сегодняшнем номере вашей газеты — не знаю, читали ли вы его…
— Это ваше стихотворение? — кассирша вся засветилась, потом решила перейти на более официальный тон. — Вы в первый раз печатаетесь? Но ведь нигде не платят гонорар в тот же день.
— Нет, к сожалению, это не моё стихотворение. Но умоляю вас, не думайте что я свихнулся… Не знаю, с чего начать…, Потому что дело касается женщины… В общем, я хотел бы познакомиться с автором этого стихотворения! — театрально выпалил наконец Гео. — Именно сегодня, до обеда!
— От глубокой любви к поэзии, не правда ли? — Кассирша взглянули на Гео с добродушной иронией. — Но почему непременно до обеда?
— Потому что я еду на периферию… на стажировку. Уже всё готово: билет на самолёт, чемодан, А я если что задумал — в лепёшку разшибусь, но…
— Добьётесь?
— Именно! Я с детства такой, заводной.
— Хорошо, вы меня убедили. Только я не вижу, чем могу помочь вам.
— Можете, Когда она придёт получать гонорар, запишите её адрес, потом я позвоню вам по телефону — и порядок!
— Вы сами усложняете себе жизнь, товарищ,
— Простите, я не представился: Филипов, Гео. Я понимаю, о чём вы говорите. Конечно, проще всего было бы получить все сведения наверху, в отделе культуры. Но представьте себе, у меня есть серьёзнейшие причины не беспокоить их.
Кассирша улыбнулась:
— Представляю…
— Кроме того, мне очень нужно узнать её настоящее имя. То, что в газете, мне кажется вымышленным. Савена Савова… Впрочем, газета у вас, посмотрите, пожалуйста, я боюсь ошибиться.
— Вы говорите — Савена? Да, у вас неплохой вкус. Чудесные стихи!
— Вы знаете её?
— Но ведь я платила ей гонорары. И потом, она девушка заметная. Я даже запомнила её настоящее имя. Погодите, как же это…
Тонкие подведённые брови сошлись у переносицы, но, по всему судя, милая кассирша напрасно силилась вспомнить имя таинственной поэтессы. Через несколько секунд она бросила это непродуктивное занятие и снова обаятельно улыбнулась.
— Ну, ничего страшного, у меня записано.
Женщина открыла левый ящик стола, достала оттуда объёмистую твёрдую папку и принялась развязывать тесёмочки.
Сейчас всё решится! Гео облокотился на деревянную перегородку, разделявшую комнату на две части. Кассирша внимательно осматривала каждую бумажку и откладывала её в сторону.
— Вот она! Эмилия Нел-чи-но-ва. Ну, ведь помнила же!
Ни один мускул не дрогнул на лице Гео.
— Я очень, очень вам признателен! А адрес тоже есть?
— Улица Братьев Миладиновых, 22.
— Спасибо, я запомню! А… а вы случайно не знаете, где Она работает?
— Случайно знаю! — Кассирша снова расплылась в улыбке, на этот раз ещё более ироничной. — Фирменный магазин «Рила» на углу Витошки [7] и улицы Хана Аспаруха, девушка продаёт мужские костюмы.
— Вы серьёзно? Да не может этого быть!
— Почему? Вы разочарованы? Вы ожидали чего-то более возвышенного? (Ох уж эта ирония!)
— Да. Особенно после того, как прочёл её стихи…
Самое интересное, что на этот раз Гео был вполне искренен.
7
Так софиянцы иногда называют свой любимый бульвар Витоши.
Он остановил машину в пятидесяти метрах от магазина. Часы показывали без десяти десять. Так обычно и бывает: если человеку предстоит нечто важное, он обязательно посмотрит на часы, чтобы про себя отметить время свершения этого «важного». Но откуда такая уверенность, что именно здесь и сейчас он найдёт её? Продавщицы в таких магазинах обычно работают в две смены: с восьми до пятнадцати и с двенадцати до двадцати. А вдруг она во второй смене, вдруг вообще сведения у кассирши неточные? Но ответ был написан у него на счастливом лице: сегодня великий день, сегодня мне везёт, сегодня, за что бы я ни взялся, всё выйдет!