Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями
Шрифт:
– Ты заметил, что мы как будто сдружились с ними? – удивленно спросил Бабкин.
– Ага. Ничто не может сплотить людей сильнее, чем совместное копание в чужом…
Макар запнулся. Из-под ног его с шипением выскочил кот Берендей и взлетел на ближайшую сосну. Где и угнездился в развилке.
– Черт! Так и заикой можно стать! – Сергей выдохнул. – Кошак, пошли с нами домой!
Берендей сверкнул глазищами и закрутил вокруг себя хвост.
– Котовский! – позвал Макар. – Ты чего испугался?
Кот высокомерно
– Может, он там застрял? – предположил Бабкин. – Надо его оттуда спихнуть.
«Я тебе спихну», – молча пообещал кот.
– Ну и пожалуйста. Сиди там, пока хвост не отвалится. Пошли, Макар.
Илюшин сделал еще несколько шагов и остановился. Обернулся на кота. Потом на удаляющихся Сысоевых. Еще раз на кота.
В глазах его мелькнула догадка.
Илюшин пошел кругами, приглядываясь к земле. Палки, чурбаки, ржавая проволока, обрывки веревок… Макар выглядел так, словно из этого хлама ему предстоит срочно построить дом, и всему мусору он в нем подбирает место.
Вернувшись в ту точку, из которой начал движение, Макар издал странный короткий возглас.
– Ты чего? – Бабкин тронул его за плечо.
Илюшин не отозвался. Он смотрел на Берендея, а Берендей смотрел на него и, кажется, ухмылялся. Бабкин подумал, что если бы в кошачьем мире был свой Илюшин, он выглядел бы именно так. Рожа хитрая, глаза зеленые.
– Фонарь, – слегка охрипшим голосом попросил Макар.
– Что?
– Фонарь мне дай.
Бабкин недоуменно протянул Илюшину фонарь.
– И стремянку.
Сергей наклонил голову. Похоже, он переоценил нервную систему приятеля. Не каждому под силу полтора часа провозиться в…
– Стремянку! – резко повторил Макар. – Серега, живо!
Тон этот и лихорадочный взгляд были Бабкину хорошо знакомы.
– Нина! – заорал он, не медля больше ни секунды. – Стремянка есть?
Пять минут Сысоевы суетились, бестолково топтались вокруг, спрашивали, зачем стремянка, спорили между собой, кому за ней идти, и удивлялись, почему Бабкин их ругает.
Наконец стремянка нашлась.
Стоило приставить лестницу к сосне, Берендей спрыгнул вниз, тяжело приземлился на сухие сосновые иголки и отошел с независимым видом в сторону. Мавр сделал свое дело, мавр может уходить.
Илюшин взлетел по стремянке вверх с такой же скоростью, с какой Берендей за десять минут до него. И оттуда донесся до ничего не понимающих Сысоевых и Бабкина диковатый смех.
– Чокнулся паря, – огорчился Гриша. – Эх, такой молодой! Жить бы еще да жить!
Макар постоял на лестнице и начал спускаться. Лицо у него было ясное, но при этом такое, будто просветление наступило после черепно-мозговой травмы.
Он остановился
– Нина, подарите мне кота, пожалуйста.
По лицу Сысоевой стало очевидно, что она только что мысленно подтвердила диагноз Григория. Изумление, а затем жалость отразились на нем.
– Какого ж тебе кота, милый? – принужденно улыбнулась она.
– Вот этого, – Макар кивнул на вылизывающееся животное.
Сысоева опешила.
– Зачем тебе Берендей?
Макар потянулся и снова рассмеялся тем диковатым смехом, который они уже слышали со стремянки.
– А он за меня преступления будет расследовать.
– Чего?
– Звоните следователю.
– Вечер ведь уже, – робко указал Сысоев.
– Звоните, звоните. У меня номера нет.
– Макар, пошли домой, а? – попросил Григорий. – Выпьем, того-этого… Тебя и отпустит.
Бабкин озадаченно молчал.
Илюшин сел на землю у подножия сосны, прислонился к стволу и сунул в зубы сухую иголку. На лице его играла все та же улыбка.
– Макар, в чем дело? – спросил наконец Бабкин.
Снова легкий нервный смешок в ответ.
– Столкнуть кота… Какая чудная идея, Серега!
– Кончай загадками говорить! Ты чего?
– Я знаю, кто Пудовкину убил.
– Что? – ахнула Сысоева.
Петруша подошел ближе. Гриша присел на корточки перед Илюшиным и посветил фонариком ему в лицо. Макар зажмурился, не выпуская изо рта иголки.
– Откуда ты знаешь?
– Кто, кто убил?
– Риточка, да? Риточка?
– Тихо вы! Видите, он не знает!
– Все он знает! Я нутром чувствую, что знает!
– Много веры твоему нутру…
– Илюшин, не молчи, скотина!
– Да уберите вы фонарь! Видите, не в себе человек!
Илюшин открыл глаза и обвел взглядом четыре встревоженные физиономии.
– Гном ее убил, – спокойно сказал он. – Которого мальчишки поставили в развилку на дереве.
– Что?
– А он возьми да свались.
– ЧТО?!
Рявкнули хором так, что лесные пичуги в страхе заткнулись.
– В развилке следы облупившейся с гнома краски. Он там стоял и шмякнулся на Елизавету, когда она мимо проходила.
Нина ахнула:
– Как шмякнулся?
– Почему?
Макар королевским жестом обвел поляну рукой:
– Вам это ничего не напоминает?
Все огляделись.
– Помойку, – буркнул Бабкин.
– В лесу, – конкретизировал Гриша.
Илюшин покачал головой с таким видом, словно они его жестоко разочаровали.
– Это не помойка!
– Ну, мусор!
– И не мусор!
– Да говори же, пес тебя дери! – не выдержала Нина.
Макар ухмыльнулся:
– Серега, неужели даже ты не понимаешь?