Черный смерч
Шрифт:
Она сказала об этом мужчинам, ожидавшим ее на тропинке.
– Только кисель имеет уж очень неприятный вид,- добавила Бекки.
Она с улыбкой посмотрела на Джима, одетого в синий комбинезон. На ней был такой же, только меньшего размера.
– А вы не обратили внимания на то, что птицы едят серую пленку на берегу?
– спросил Гаррис на обратном пути.
– А ведь верно!
– воскликнула Бекки. Она вопросительно посмотрела на Джима, потом на Гарриса.- Я не пойму, вы шутите?
– наконец сказала она.
– Никаких шуток. Как агроном я подтверждаю: в реке бывает примесь молока, а берега кисельные.
– Я ничего не понимаю,- почти обиженно сказала Бекки.
– Все это очень просто. Вверх по реке находятся огромные молочные фермы. Чтобы удержать высокие цены на молоко, владельцы выливают товарные излишки в реку. Вы, наверное, слышали, что торговые компании, чтобы удержать высокие цены на пшеницу, уничтожают ее. Для этого из пшеницы делают прессованные кирпичи и этими брикетами топят паровозы или же выбрасывают их в реку. Вода выщелачивает часть крахмала и выплескивает его на берег. Вот и получается кисельный берег. Рыба очень хорошо растет на этом корме.
– Это ужасно!
– искренне возмутилась Бекки.- Непонятно, как здравомыслящие люди могут так глупо поступать.
– Если бы за американским континентом следил при помощи сверхмощных инструментов житель другой планеты,- сказал Гаррис,- то он пришел бы к выводу, что американцы сошли с ума. Миллионы людей, которые до того работали в промышленности, в сельском хозяйстве, на транспорте, бросили работу и без дела слоняются по улицам. Склады заполнены товарами, урожай гниет на полях, а миллионы людей голодают и лишены крова. Тысячи тонн молока выливаются в канавы, миллионы свиней отравляют и уничтожают, огромные партии пшеницы и хлопка сжигают, кофе, картофель и другие продукты выбрасывают в море. Посторонний наблюдатель не находит никаких причин для этих нелепостей: ни урагана, ни засухи, ни войны. Ему остается подумать только одно: что люди сошли с ума... Я еще читал о таком разговоре матери с ее маленькой дочкой,- продолжал Гаррис: - "Мама, почему ты не топила печь? Ведь так холодно!" - "Потому, что у нас нет угля,- отвечает мать.- Твой отец безработный, и у нас нет денег на покупку угля".- "Но почему он безработный, мама?" - "Потому, что угля слишком много".
– Я не понимаю, почему все-таки не отдать излишки миллионам голодающих безработных?
– спросила Бекки.
– Капиталисты считают, что наличие некупленных, нераспроданных продуктов, то есть затоваривание, снижает цены на товарных биржах,- пояснил Гаррис.- У нас ведь платят премии за недосев, за то, чтобы уничтожить изобилие.
– Как же с этим мирится народ?!
– негодовала Бекки.
Все, что говорил Гаррис, неторопливо шагая по тропинке, было ей и раньше смутно известно, но только сейчас она задумалась над этим серьезно.
– Народ? Вы кого имеете в виду?
– Ну, простых американцев...
– Это слишком общее понятие. В среде рабочих существует высокооплачиваемая "рабочая аристократия". Эти "аристократы" и некоторые другие рабочие имеют даже акции заводов, на которых работают, то есть являются "акционерами". А приобретая акции, пусть на небольшую сумму, мелкий владелец чувствует себя, как-никак, участником большого капиталистического предприятия, а себя - ответственным за его процветание. Вы читали рекламу: "Тот не американец, кто не имеет акций"?
Гаррис невесело засмеялся, остановился и закурил сигарету. Джим тоже закурил.
– Был однажды большой пруд...- начал Гаррис.
– Ваш?
– быстро спросила Бекки.
– Пусть наш. И в этом пруду,- продолжал Гаррис,- жили несколько щук и тысячи мелких рыбешек, которых щуки глотали массами. В конце концов мелкой рыбешке это надоело, и она собралась, чтобы обсудить, что же предпринять. Решили послать к щукам делегатов - заявить протест. Повелитель щук принял рыбок очень милостиво и сказал, что щуки хотят сделать все возможное, чтобы помочь мелким рыбешкам. Посоветовавшись между собой, они решили позволить одной рыбке из ста тысяч стать щукой. Рыбешки поблагодарили щуку за щедрость и уплыли довольные. С тех пор щуки по-прежнему пожирали рыбок массами. Но зато теперь каждая мелкая рыбешка надеялась стать счастливой и превратиться в щуку. Вот почему такое множество американцев играет на акциях в надежде на мгновенное обогащение. Так вот, мелкая рыбешка, приобретая акции, мечтает стать щукой. Сознательные рабочие поступают иначе.
– Почему же они не образумятся?
– воскликнула Бекки, все еще думая о пустыне.- Не могут же в угоду одному страдать миллионы!
Гаррис опять усмехнулся:
– Вы проповедуете программу коммунистов. Они борются за то, чтобы богатства нации стали достоянием всех трудящихся, словом - за счастливую жизнь для всех народов. Но вам нужно быть осторожнее в выражениях. Не везде и не всегда в Америке можно говорить откровенно.
– Ну и что же? Я не побоюсь сказать об этом во всеуслышание. Не побоялась же я распространять листовки о запрещении атомной бомбы!
– Но признайтесь: вы ведь действовали больше из любви к дяде, чем ради убеждений.
– Пожалуй, вы правы,- созналась Бекки.- Мои политические убеждения не выходили за рамки личных симпатий, но я хотела бы узнать поглубже о программе коммунистов.
– При вашей спортивной азартности вам не к лицу заниматься политикой,вдруг сказал все время молчавший Джим.- Вы сразу же попадете в лапы первому встречному джимену, то есть агенту ФБР - Федерального бюро расследования.
– Я не нуждаюсь в опекунах!
– резко ответила Бекки и сердито посмотрела на Джима.
– Мне нравится ваша горячность и жажда знаний,- сказал Гаррис,- но все же вам надо знать, Бекки, что у нас в Соединенных Штатах Америки "агентом Москвы" считается всякий, кто не говорит во всеуслышание, что все зло мира является результатом действий Москвы.- Гаррис помолчал.- Но если вам когда-нибудь придется очень туго от куклуксклановцев, если вашей жизни будет угрожать опасность... Америка не без добрых людей.
– Боже моя! Том, наш старый, милый Том! Он жив! Кто бы подумал! закричала Бекки, протягивая руку вперед.
Гаррис посмотрел в сторону, куда показывала девушка, и увидел старого негра, спавшего в гамаке под деревьями.
– Я думала, что его линчевали и скрывают это, говоря, что он убежал... Том! Том!
– радостно кричала Бекки.
– Мисс,- сердито сказал Гаррис, удерживая за руку рвавшуюся вперед девушку,- вы обещали мне молчать!
– Но ведь это Том, Том! Я так рада, что он жив!
– твердила Бекки.
А старый Том - это был он - спал, как спят измученные люди, и не просыпался.