Черный смерч
Шрифт:
– Нас больше, мы сильнее! На нашей стороне ряд влиятельных лиц, а они низкие люди - трестовики.
Адвокат поморщился, чувствуя, что надо объяснять простейшие истины.
– Борются деньги,- сказал он,- а за деньгами стоят люди. Вы слабее. И помните: я с вас денег не взял, а честно предупредил, что ничего не выйдет. А другой обещает помочь и деньги возьмет - разорит вас и продаст. Не попадитесь в руки агентов лобби Пирсона!
Но Вильям Гильбур не сдавался. На четвертый день он попал на прием к известному своей неподкупностью
– Я сделаю все, что могу. Существует старинный закон Шермана против трестов, против монополий. Этот закон, правда, сдан в архив. Но я не первый год веду борьбу с Мак-Манти и его королями. Месяц назад лобби Пирсон провалил прогрессивный законопроект. Он организовал присылку членам конгресса телеграмм и писем якобы от шестисот тысяч избирателей, протестующих против этого демократического закона. И почти все газеты подняли бешеную кампанию в пользу Пирсона. Он кое-кого подкупил, кое-кого припугнул, и закон был провален. Но в вашем деле можно добиться успеха... Мы, хоть нас и очень небольшая группа,- мы добьемся этого!
– Но когда же, когда?
– спросил Гильбур, сжимая кулаки.
– Я думаю, что уже через год-два...
– Поздно, очень поздно!
– простонал Гильбур.
– Постараюсь раньше, но очень трудно.
– А вы скажите этим акулам, что мы, Кооперативное объединение фермеров, тем, что продаем дешевые продукты потребителям, спасаем их, трестовиков, от "красной опасности". Ведь ни они, ни мы не хотим революции. А вы знаете настроения безработных... особенно тех, которые побывали на войне?
– Попробую, но раньше чем через шесть месяцев и не рассчитывайте.
Гильбур ушел опечаленный. Он долго ходил по улицам города. Зашел в ресторан, потребовал обед. Сначала он жевал лениво, но потом почувствовал аппетит и прилив энергии.
После обеда он зашел в контору Пирсона и неожиданно был принят. Пирсон усадил его и предложил виски.
– Чего вы хотите от меня?
– прямо спросил Гильбур.
– Согласитесь на условия Дрэйка, иначе мы сотрем вас в порошок.
– Уничтожив нас, вы взрываете сами себя,- сказал Гильбур, опять вытащив свой "козырь".- Мы предохраняем вас от революции, потому что простые люди верят, что даже при вашем режиме можно добиться объединения в кооператив. Народ вступится за нас.
– Вы - средние и крупные фермеры - еще не народ. Сколько у вас рабочих? Я был почти социалистом и хорошо знаю американский народ. Он ненавидит и нас, крупных акул, и вас - мелких акул. Вы тоже эксплуатируете его. Ведь тарифы защищают высокие цены на продукты, они выгодны вам, а не потребителю. В данном случае крупная акула ест мелкую. Народу все равно! И где бы это ни случилось - в Америке ли, в Англии или в Аргентине,- народ не вступится за вас. Вы буржуа.
– Но зачем вам есть нас?
– Существует один закон: расширяйся за счет других, а не то тебя съедят. Впрочем, я знаю, что Луи Дрэйк хотел оставить вашей организации ее название, а вас - ее руководителем. Предложение выгодное, подумайте!
Пирсон встал.
5
После разговора с Пирсоном Гильбур убедился, что дела его очень плохи. Он вернулся в гостиницу и постарался отдать себе отчет, в чем именно он "сплоховал".
Больше всего его угнетала история с падением курса консервных акций. Отец при жизни всегда предостерегал его от покупки акций и от игры на бирже. Консервные акции так упали в цене, что, продав их, он понес огромные убытки. Хоть в пору получить в банке ссуду под залог фермы! Нет, нет, это только ускорит конец... Надо достать денег, раздобыть деньги под любой процент, чтобы удержаться хоть сейчас, а там он выпутается.
Вот тут-то Гильбур и вспомнил об Аллене Стронге, своем племяннике. Стронг теперь разбогател и мог бы его выручить. Одно только поручительство Аллена может дать в банке миллион. Вильям Гильбур ночью же заказал по телефону билет на самолет. Свой автомобиль он оставил в гараже гостиницы.
Перед вечером Гильбур уже ехал на такси с аэропорта. Он пришел в хорошее настроение, когда шофер, услышав имя профессора Стронга, даже не спросив адреса, повез его. "По-видимому, у мальчика золотая голова, если при всей его непрактичности его так высоко вознесли".
Большой парк, пальмы, дорожки, усыпанные галькой с морского берега, дорогие цветы и наконец прекрасная вилла - все это еще больше убедило Гильбура в том, что дело его племянника процветает. Гильбур вылез из такси у веранды, ища глазами кого-нибудь, кто мог бы ему ответить, сюда ли он приехал. Дверь распахнулась, и коренастый мужчина крикнул с порога:
– Алло? В чем дело?
– Я к профессору Аллену Стронгу.
– Профессора Стронга нет, жена тоже уехала!
– Я подожду.
– Долгонько придется ждать. Они уехали на несколько месяцев.
– Значит, вилла пустая?
– Дедушка!
– донесся возглас сверху, и по ступенькам веранды сбежала Бекки.- Заходи же, я угощу тебя чудесным кофе!
– А где отец?
– Папа? Уехал в экспедицию с мамой. А куда, честное слово, не знаю. Это секрет для всех, даже для меня. Письма и телеграммы пересылаю ему через этого типа. Знаю, что в Южную Америку... Да ты зайди, я тебя все равно не отпущу.
Они поднялись наверх и прошли в столовую.
– Старый знакомый!
– воскликнул Гильбур при виде Джима.- Если не ошибаюсь, мы познакомились в памятную ночь несостоявшегося суда Линча над Джонсоном и твоим отцом,- сказал он Бекки.
– Пей, дедушка, не обожгись!
– Бекки поставила перед Гильбуром чашку с кофе. Вторую чашку она передала Джиму.- Я уговариваю Джима отправиться путешествовать по Южной Америке. Лучше лазить в дремучих лесах - гилеях Бразилии у Амазонки, чем целый год сидеть в монастыре.
– Ты в монастыре?