Черный сок

Ланаган Марго

— Вот, держи, — обратился он к слуге из-за возвышающейся горой медвежьей спины. — Нет, сначала принеси, во что его завернуть. Возьми вон в той сумке. А лучше неси сюда всю сумку.

Всхлипывая и что-то радостно выкрикивая, слуга выполнил распоряжение Дилана. Он взял на руки ребенка, и мальчик протянул ему одно из ветхих, очень мягких праздничных полотенец, чтобы завернуть малыша. Потом Дилан обошел медведя, вылизывающего разлитый мед и тщательно исследующего языком остатки содержимого банки, и, взяв в руки еще одно полотенце, сделал из него мягкую подушку, положил на стол и помог дрожащей королеве лечь на нее.

Мальчик почувствовал, как на

него нисходят величавое спокойствие и уверенность, совсем как у мамы. Теперь он знает, что и в какой последовательности делать, не спеша и без лишней суеты. Дилан принес одеяло, принадлежащее ребенку Эдвина, и набросил королеве на ноги, а затем укутал ей плечи полотенцем и дал воды, которую она тут же с жадностью выпила. Потом мальчик взял зажим для запаивания полиэтиленовых пакетов, доску для разделывания мяса и самый острый мамин нож и занялся пуповиной.

Все это время слуга что-то вполголоса напевал. Дилан обрезал и зажал пуповину, а затем передал младенца королеве.

— Прошу вас, госпожа.

Он выбросил плаценту в пустое ведро, где обычно хранились щепки для растопки, промокнул полотенцем оставшуюся в ящике кровь, а потом подошел к королеве, чтобы посмотреть на ребенка.

— О, да это девочка, — определил Дилан.

Слуга пристроил транслятор возле рта и заявил:

— Принцесса. Когда-нибудь она станет королевой.

— У нее уже есть имя?

Мужчина изрек длиннющее предложение, перевести которое транслятору было не под силу.

— Но вы выберете другое имя, которым ее будут называть здесь. Это поможет сберечь малютку, чтобы никто ее не нашел. Какое-нибудь совсем простое, самое обычное имя.

— Хотите спрятать ее у нас? — изумился Дилан.

— Госпожа не может взять ребенка с собой. Нам предстоят великие сражения. — Слуга принялся отчаянно вращать глазами. — Вы должны оставить девочку у себя до тех пор, пока мы не избавимся от чумной напасти и не восстановим порядок.

— Должны? — с удивлением переспросил Дилан.

— Вот именно, а потом мы за ней пришлем.

Королева целовала крошечное личико и животик новорожденной дочки, беспорядочно дергающиеся ручки и ножки. Женщина смеялась, слушая пискливый плач младенца, и время от времени взвизгивала от восторга сама. Потом она завернула ребенка в полотенце и с улыбкой передала Дилану.

— Гм, и сколько времени она у нас проведет? Неделю или две?

Слуга постучал по наушнику и с высокомерной усмешкой ответил:

— Нет, гораздо дольше.

— Несколько лет?

— Да, скорее всего.

Несколько лет? Дилан понимал, что это полное безумие, но, рассудив хладнокровно, пришел к выводу, что спорить бесполезно. Черт возьми, ведь перед ним королева! А когда королева, да еще с кучей кинжалов за поясом, что-нибудь приказывает, нормальный человек не возражает и не сетует на судьбу, а исполняет приказ, если, конечно, дорожит своей жизнью и не спешит отправиться к праотцам.

Королева стала одеваться, на глазах набирая силу, а Дилан внимательно за ней наблюдал. Сначала она надела серое белье, украшенное монограммами, с множеством шнурков и тесемок, потом облачилась в специальное, подбитое мягкой тканью снаряжение, чтобы доспехи не натерли нежную королевскую кожу. Наконец дошла очередь до самих доспехов с широким поясом, усыпанным драгоценными камнями и покрытым следами былых сражений. Ее величество аккуратно пристегнула к нему меч в тяжелых ножнах. Дилан старался запомнить все до мельчайших подробностей, чтобы потом рассказать малютке… Как же назвать

девочку? Да, рассказать малютке Джейн, когда она повзрослеет и поймет, о чем идет речь. Завтра же он возьмет у дяди Бретта альбом и попробует все зарисовать, а что не сможет — опишет словами. Например, накладку, которую королева прилаживает сейчас на живот, уже не такой большой и твердый, как совсем недавно, когда там находился ребенок.

Медведь бродил по дому, обнюхивая углы. Он с шумом выпил воду из стоящей у двери собачьей миски, а потом выпрямился в полный рост и смахнул лапой все, что стояло на каминной полке.

Слуга принялся собирать расставленные по дому фонарики, похожие на крошечных светящихся крабов, привставших на цыпочки. На вид они казались миниатюрными и хрупкими, но судя по тому, как слуга их задувал, а потом небрежно бросал в мешок, были достаточно прочными.

— Прекрасно, — заявил он, когда остался гореть только один фонарик на столе. — Нам надо идти. Королева просит вас принять это на содержание принцессы. — Он положил на стол маленький черный мешочек.

— Поблагодарите ее величество за оказанную честь, — пролепетал Дилан.

Присущая маме уверенность вдруг покинула мальчика, и на смену ей пришли смущение и растерянность.

Слуга перевел слова Дилана королеве, которая в этот момент прилаживала портупею. Прервав свое занятие, ее величество взглянула на мальчика. Из-под приподнятой защитной пластины блеснули искрящиеся от смеха глаза. Королева подошла к Дилану и, сжав его голову руками в железных латных перчатках, запечатлела на лбу поцелуй, в котором было больше металла, чем живого человеческого тепла. Затем склонила над спящей дочуркой голову, увенчанную великолепным шлемом, и сделала глубокий вдох, словно желая впитать в себя аромат крошечного детского тельца. Женщина что-то сказала, и слуга поднес к губам последний фонарик-краб.

Как только фонарь погас, послышался оглушительный треск.

— Ой! — воскликнул Дилан.

В кромешной тьме перед глазами на мгновение промелькнул и исчез силуэт королевы. Она прокладывала дорогу в свой загадочный мир, пробиваясь сквозь толпу изголодавшихся мерзких созданий с горящими вдоль позвоночника глазами. Вспышка света из иных миров осветила широко разинутые рты, в которых застыл безумный вопль.

— Бормотуны!

Дилан прижал малютку Джейн к груди, где отчаянно билось готовое вырваться наружу сердце, и прислонился щекой к горячей бархатистой щечке. От девочки исходил запах свежей крови и материнской утробы. Она была самой что ни на есть настоящей. Бормотуны тоже существуют на самом деле, но теперь они где-то далеко и не могут добраться до Дилана, а это невинное дитя тихо посапывает рядом, успокаивая боль от оставшихся на щеке рубцов. Да и сами рубцы стали заживать и сглаживаться от соприкосновения с первозданной свежестью младенца. Темнота рассеялась, и уже можно различить окна и дверь, через которые виднеются залитые звездным светом деревья. В печи тихо потрескивал догорающий огонь.

Дилан крепче прижал к себе Джейн и, стараясь не трясти малышку, отыскал факел среди обломков, которые некогда служили изголовьем его кровати. Он нашел валяющиеся на полу фигурки: королева и слуга лежали около стола, а медведь — у печи. Мальчик положил их на стол рядом с мешочком, оставленным королевой, снял с каминной полки единственный уцелевший фонарь и зажег его непослушными дрожащими руками. Взяв Джейн поудобнее, Дилан беспомощно огляделся по сторонам. Господи, какой вокруг разгром! С чего же начать?