Черный сок
Шрифт:
С улицы, со стороны реки донесся отчаянный женский крик. У Эллы начались роды. А потом послышался ласковый мамин голос:
— Давай, моя умница. Когда опять начнутся схватки, надо как следует поднатужиться.
— Так, а теперь самое время пойти и вскипятить воды, — сказал себе Дилан. Он положил Джейн на стол, в уютное гнездышко, сооруженное из чистых полотенец, поцеловал нахмуренный лобик и направился к баку с водой. — Когда ребенок рождается на свет, без кипятка никак не обойтись.
Вода потекла в чайник с привычным, ласкающим слух журчанием. Принцесса тихо лежала в полотенцах и лениво, как в замедленной съемке, шевелила ручками и ножками, будто все еще находилась в материнской утробе. Девочка мутными глазками смотрела на потолок и стропила, вдыхая тепло нового, незнакомого мира.
Винки [13]
Оллин лежала без сна среди мирно похрапывающих отпрысков семейства Келлеров, а из окна на нее таращился страшный дядька.
13
Winkie
«Пойду домой, — думала девочка. — Ничего, как-нибудь доберусь. Надо скорее бежать отсюда. Как только он уйдет, сразу же удеру домой, и плевать, что там должен родиться маленький. Забьюсь в укромный уголок и буду сидеть тихо-тихо. Только бы убраться из этого дома, не могу здесь оставаться ни минуты. Так недолго и помереть от страха!"
— Посмотри, какая худышка! Просто кожа да кости, — сказал Тод Келлер жене, когда вчера вечером Оллин смущенно протиснулась в дверь их кухни. — Тебя и не разглядеть среди горластых братцев.
Миссис Келлер издала резкий смешок, от которого Олл вздрогнула.
— Давай запрячем ее на ночь в стенной шкаф, — обратилась она к мужу, — или засунем на каминную полку. — Что скажешь, красавица? — Шершавый палец, упершийся в подбородок девочки, царапал кожу, словно деревянная щепка.
Жуткий пришелец был слишком, прямо-таки неестественно высок для нормального человека. Никто из знакомых Олл не сможет заглянуть в окно верхнего этажа, опершись на наружный подоконник. Правда, слово «заглянуть» казалось неуместным, так как глаза незнакомца смотрели в разные стороны, вращаясь по очереди то влево, то вправо. Во всяком случае, Олл так казалось. Девочка старалась дышать как можно тише, умышленно задерживая дыхание, а ее сердце грохотало точно литавры военного оркестра.
Страшилище отодвинулось от окна и, потоптавшись на дорожке, что-то забормотало себе под нос, а потом тихо постучало по оконному стеклу. Глухой и одновременно резкий звук заставил девочку сжаться в комок от страха и отвращения.
«Пошел вон, урод! Дай мне выйти отсюда и добраться до дома», — шептала про себя Оллин.
— Ну пожалуйста, мама! — хныкала Оллин, хотя прекрасно знала, что мама терпеть не может, когда распускают нюни.
Сдерживать слезы не было сил. Жалобные скулящие звуки предательски рвались наружу, и больше всего на свете хотелось прижаться к теплой маминой груди. Девочка не понимала, почему мама не прервет на минуту свое занятие, не приласкает и не успокоит ее. Ну хотя бы один разок.
— Заберите ее от меня, — процедила мама сквозь стиснутые зубы.
Хавви с трудом расцепил пальцы Оллин.
— Иди сюда, маленькая липучка. Прямо спрут какой-то, а не девчонка! — смеялся он, не обращая внимания на рыдания сестры.
Оллин совсем потеряла голову, решив, что умирает от неожиданно свалившегося горя.
И тут на нее обрушился гнев мамы.
— Вот поэтому и приходится уводить тебя из дома, дурочка! Твое бесконечное нытье и хныканье доводят меня до белого каления!
Чувствуя раздражение матери, Оллин молча моргала. Хавви перестал смеяться и крепко обнял девочку, как бы желая защитить.
Но мама не унималась.
— Если будешь крутиться под ногами, наш ребенок не появится на свет! Он не захочет смотреть на противную зареванную физиономию!
Мать склонилась над ними, и Хав с Оллин почувствовали, как волной гнева их отшвырнуло назад. На мгновение все трое так и застыли, согнувшись.
— Забери ее, Хав, и отведи к Келлерам. Не могу больше слышать ее рев. — Мама отвернулась, и, раскинув на столе руки, скрипнула зубами от боли.
— Захвати ночную сорочку, — шепнул Хавви девочке на ухо, и та сразу же бросилась выполнять распоряжение брата.
Дядька пошаркал ногами по булыжной мостовой, постоял на месте, а потом послышался звук тяжелых удаляющихся шагов. Бормотание становилось все тише, все дальше от окна. Олл терпеливо выжидала, в глубине души понимая, что великану ничто не мешает вернуться к окну, в которое он смотрел несколько минут назад. Однако слишком долго ждать нельзя: нужно выяснить, куда он пошел, чтобы избежать неприятной встречи.
Девочка встала с постели, где она расположилась между толстушкой Аней и тощенькой Сарой Келлер, легко подбежала к окну, стараясь держаться в тени, и прижалась подбородком к оконной раме.
Сначала Олл не заметила дядьки на узкой улочке и даже решила, что, наверное, он ей приснился. Но все равно нужно бежать домой, где мама защитит от всех дурных снов.
Вдруг на дверь соседнего дома и на верхние ступеньки ведущей к ней лестницы темным сгустком упала тень, по улице пронесся пронзительный крик, и причудливая долговязая фигура выпрямилась в полный рост. К лысой круглой макушке великана прилипли редкие волоски, а по бокам развевались завитки, блестевшие в свете фонаря.
Наблюдая, как страшилище вытягивает шею, чтобы заглянуть в дом, Олл чувствовала себя как связанная прочной проволокой кукла, которую папа привез из Германии. «Как я доберусь до дома, если не могу шевельнуть ни рукой, ни ногой?» — думала девочка.
Ночная рубашка чудища привела ее в полное замешательство. Она была сшита из лоскутков разной ткани и формы, на которых тут и там поблескивали пуговицы. Неподрубленный обтрепанный край развевался и хлопал по жилистым лодыжкам, а ступни ног… только посмотрите, какие они огромные и сколько булыжников на мостовой закрывают! От страха у Олл закружилась голова.