Чёрный властелин
Шрифт:
– Думаешь, он в неё втрескался?
– Скорее всего. Ему ведь и восемнадцати лет нет.
Воины сидели на каменном выступе, поодаль от лагеря.
Уже стемнело, и войска отправились на боковую. Новобранцы были вымотаны тренировками, а спецназовцы мудро отсыпались, пока была возможность. Только часовые обходили затихший лагерь, да и тех было немного – полк встал в самом сердце дружественных земель. Воздух понемногу холодал, но камень всё ещё хранил в себе дневное
– Ни черта себе, какие ты числа выучил! Раньше бы на пальцах показал.
– Да пошёл ты…
– Шучу. Но знаешь, иногда он мне кажется старше… то ли наш ровесник, то ли даже постарше.
– Не знаю. Ты с ним больше общаешься. Хотя что-то в этом есть. Никак не забуду, как он меня скрутил… Не мог Ягба знать эту борьбу. Никак не мог. Я во время похода порасспрашивал мужиков, что его знали до случая с лошадью. Принц учился драться на совесть, но вот учить его борьбе было некому. А придумать самому – нет, слишком зелен он. Да ты и сам видишь, Ягба только основы восточной борьбы знает.
– Да, это ты у нас мастером заделался. А как насчёт знаний свыше? Он говорит, что Бог ему даже про сало рассказал.
Кааса посмотрел по сторонам и тихо шепнул другу:
– Не вздумай никому говорить, но… врёт он всё.
– Чего?!
Такой реплики от друга Берхан не ожидал.
– Ты знаешь, брат, я вижу, когда кто-то брешет. У всех по-разному: у кого-то лицо меняется, у кого-то осанка, но я вижу.
– Да, знаю.
– Так вот, принц с нами честен практически всегда. В отличие от многих других командиров. Но вот как заходит речь про его знания – врёт.
– Ни хрена себе. Но если это всё не от Бога, то откуда? Может, на самом деле он память не терял?
– Да нет… про то, что он ни хрена не помнит, он правду говорил.
– Думаешь, от… – Амхарский мечник многозначительно указал себе под ноги.
Кааса поморщился:
– Да ну… Он же с самим Йесусом-Моа постоянно вместе был. А акабэ сэат натуральный святой! Неужели он бы нечистого не распознал? Знаешь, брат, нечего этим голову забивать. Что бы у него в голове ни творилось, он наш принц.
– Да уж. Помнишь, как он поначалу всего дичился? Умора была, когда он проблевался, увидев, как аполуказу готовят.
Кааса тихо заржал:
– И не говори! Как увидел червей, то схватился за рот и в кусты! Весь вечер его потом отпаивали!
– Вот-вот. А в походе голыми руками троих укокошил. Причём как! Двоим головы разбил, как дыни, а одному глаза вырвал. Я потом ходил смотреть на его подвиги… Жуть, а сам принц хоть бы хны – на слона и в бой.
– Ну не хоть бы хны. Блевал он, как новобранец.
– То-то и оно, как новобранец после первого боя. Но не более. А в бою – убивал без сомнений.
– Да, этот от битвы прятаться не будет. Разве что враги догадаются на него червяков с гусеницами послать!
Затряслись от смеха уже оба воина.
– Так он для этого огненные горшки и сделал! Чтобы от страшных жуков отбиваться! – Берхан перевёл дыхание. – Нет, серьёзно, думаешь, запал принц на восточную девку?
– Думаю, да. Он себе места не находил, пока толстый лекарь не сказал, что резать её перестали и она спит. Да и сейчас приказов нараздавал и сидит с ней. Он никогда так не делает – всегда сам куда-нибудь влезет.
– Вот задница будет, если негус узнает…
– Да что будет? Негус сам десять баб с собой возит. Почему сыну нельзя?
– Эх ты, оромская башка. У негуса – два сына, да и девки ему так, вещи. А принц молодой и запал по-крупному, похоже. А девка у него мало того что без роду-племени, чёрт знает откуда, так ещё и калеченая!
– Вот, твой зайчик написал…
– Чего?
– Ну это, принц так по-оромски говорит частенько, your bunny wrote. Вроде ругается.
– А-а, понятно. Представь теперь, что Симран залетит.
– Берхан, ну что ты сам как пацан? Прикажет негус плод вытравить… или вообще кончить девку. Принцу, может, по ушам даст, самое большое. Дело-то молодое.
– Это, конечно, так, брат. Но теперь спроси себя, а принц это без последствий оставит? Помнишь, каким волком он на лекаря смотрел?
– Твою мать… А ведь ты прав. Злобу затаит. А на пакости он хитрый.
– Только негус ещё хитрее. Как бы Ягба не нарвался. Действительно, зайчик написал.
Два друга помолчали, смотря на звёздное небо.
– Самое смешное, он, похоже, не заметил, как втюрился, – задумчиво произнёс Берхан. – Я его об этом вчера спросил, а он меня в ответ подначивает… своими любимыми содомитскими шуточками. У кого только нахватался? Но не важно. Говорит, мол, Симран моя боевая подруга, вот и волнуюсь за неё. А у самого глаза аж пеленой покрылись.
– Слушай, а может, пронесёт? Или индуска не залетит, или, может, он не втрескался, а просто от траха ошалел?
– Может, пронесёт, а может, нет. С Симран, что ли, поговорить?
– Зачем? Это он с ней на её языке свободно болтает, а она по-амхарски ещё слабо. Может, не поймёт ничего. А если Ягба узнает… Убить не убьёт, но вот в его армии нас больше не будет.
– А ты так дорожишь местом, Кааса?
– А ты разве нет? Вместо того чтобы слушать приказы всяких носорогов, мы сами создаём отряд, да какой! Таких отрядов Эфиопия ещё не видела. Интересно ведь! Ну да хрен с ним, с местом. Просто я задницей чую, что пользы от разговоров с Симран не будет.
– Да, задница твоя нас ещё не подводила. Может, дельный совет принцу дать?