Черный воздух. Лучшие рассказы
Шрифт:
– Да понимаю я, понимаю. Сквозь лобовое стекло пролететь – это…
– Однако ты не в курсе, что с ним проделали.
– И что ж с ним такое проделали?
– Стимулировали, как они выразились, «аксональные спрутинги» в местах разрыва нейронных связей – то есть, по сути сказать, новый мозг ему вырастили!
– Вырастили?
– Ага! Не весь, разумеется – часть. Разорванные связи и все такое. Как луч у морской звезды, понимаешь?
– Нет. Но тебе на слово верю, – отвечает
– Не-е-е, насколько я понимаю, он просто иногда забывает человеческую речь. Мозг ведь не сразу в порядок себя приводит. Тем более здесь-то, сейчас, разницы никакой нет, – объясняет Брайан и снова откидывается назад. – Эй, ДЖО! ЕДА СТЫНЕТ!
– Еще как есть, – возражает Питер. – Вот, скажем, забыл он слово «обрыв». Само понятие, концепцию обрыва забыл и про себя думает: а пойду-ка я вниз, к озеру… и здрасте-пожалуйста, в пропасть летит.
– Нет, – успокаивает его Брайан, – это не так устроено. Понятиям язык и слова ни к чему.
– Что? – удивляется Питер. – Понятиям слова ни к чему? Шутишь, наверное? Я-то думал, это Джо у нас чокнутый…
– Нет, серьезно, – отвечает Брайан. Его обычная сдержанность быстро сменяется оживлением. – Понимаешь, чувственное восприятие уже есть акт мышления, а концепция – способ понимания, трактовки воспринятого. Одним словом, для того чтоб не шагнуть вниз с обрыва, этого хватит без всяких слов.
Несмотря на последнее заверение, он вновь оборачивается назад. За спиной его стоит Джо, кивающий, словно во всем соглашаясь с ним.
– Да, язык – это контактные линзы, – говорит Джо.
Питер с Брайаном озадаченно переглядываются.
– Контактные линзы позади глазных яблок, а сделаны они из стекла слов. Цвет достигает этих линз и отсеивается, отражается в нужном уголке мозга – скажем, в уголке «камень» или в уголке «дерево».
Питер с Брайаном переваривают услышанное.
– Стало быть, ты свои контактные линзы потерял? – рискует предположить Брайан.
Джо смотрит на него с благодарностью.
– Ну да! Вроде того.
– Так что же у тебя теперь в голове?
Джо пожимает печами.
– Хотел бы я сам это знать. Чувствую…
Облечь мысль в слова стоит ему немалых трудов.
– Чувствую: что-то не так. Может, у меня в такие моменты другой язык появляется, но в этом я не уверен. Все вокруг неправильным кажется… одни цвета, а больше ничего. Слова исчезают куда-то, понимаешь?
Брайан с невольной улыбкой качает головой.
– Хм-м-м, – глубокомысленно мычит Питер. – Похоже, нелегко тебе будет водительские права назад получить…
Все трое хохочут.
Брайан, поднявшись на ноги, прячет в рюкзак пластиковые пакеты.
– Готовы по хребту прогуляться? – спрашивает он спутников.
– Да подожди ты секунду, – откликается Питер, – мы сюда только что добрались. Отчего бы подольше не отдохнуть? Сам говорил: этот перевал – главная цель похода, а мы здесь пробыли всего полчаса.
– Дольше, – возражает Брайан.
– Все равно мало. Я устал!
– Сегодня мы одолели от силы четыре мили, – раздраженно напоминает Брайан. – Всем одинаково трудно пришлось. А теперь можно целых полдня идти вдоль хребта – здорово же!
Питер с шипением втягивает воздух сквозь сжатые зубы, задерживает дыхание, однако, решив промолчать, тоже принимается запихивать в рюкзак пакеты.
Наконец они готовы покинуть перевал. Рюкзаки и снегоступы у каждого за спиной. Брайан в последний раз поправляет поясной ремень, Питер окидывает взглядом предстоящий подъем, а Джо смотрит вниз, любуясь огромной чашей из снега и камня на западе. Миновавшее зенит солнце полыхает вовсю. Тень облака, пересекая цирк, спешит к путникам, скачком взлетает на западный склон перевала, ненадолго накрывает их троицу.
– Глядите! – кричит Джо, указывая на склон хребта, спускающийся к перевалу с юга.
Брайан с Питером поворачивают головы и видят…
Коричневое пятно… Пара рогов, ноги, мелькающие в быстром беге, перестук упавшего со склона камня вдали…
– Снежный баран! – восклицает Брайан. – Ух ты!
С этим он поспешно устремляется поперек седловины, к югу, то и дело поглядывая наверх.
– Вон он! Опять! Идемте!
Джо с Питером спешат за ним.
– Нет, ребята, не догоните вы эту тварь ни за что, – пророчит Питер.
Подъем, ведущий на юг, неровен, сплошь в валунах, так что по пути наверх приходится то и дело петлять из стороны в сторону, от одного островка снега к другому. Все трое цепляются за скальные выступы, за трещины в камне, с трудом одолевают уступы высотою по пояс. Брайан рвется вперед, Питер держится сзади. Джо с Брайаном перекликаются, обмениваясь впечатлениями о встрече со снежным бараном.
Чем ближе к гребню хребта, тем положе, легче подъем. Наконец Брайан и Джо взбираются на самый верх. Усыпанный щебнем, двадцати, а то и двадцати пяти футов в ширину, гребень практически горизонтален, но вид на юг загораживает. Брайан с Джо спешат туда, где уклон достигает высшей точки. Десяток шагов – и вдруг южная часть хребта открывается перед ними на мили вперед.
Оба останавливаются, смотрят во все глаза. Хребет пологими волнами тянется вдаль, к высокому пику, за пиком круто идет на спуск и вновь поднимается, и так – вверх-вниз, вверх-вниз – теряется в бескрайнем лабиринте черных скал. С востока крутой заснеженный склон ведет ко дну параллельной хребту долины. На западе грозно высятся голые, безжизненные зубья гор, чередующихся с углублениями котловин.
Хребет рассекает все это великолепие надвое, поднимается к небу выше всего, что только видно вокруг. Джо легонько постукивает по твердому камню носком башмака.