Чёрный Яр, 13
Шрифт:
– Да-да, – раздумчиво покивала спутница, – всё так… Ну что ж, дорогая, здесь я вас, пожалуй, покину, – она остановилась через четыре дома от Женькиного. – Вы заходите ко мне. В любое время. Буду рада. Да! – окликнула она уже было отошедшую Женьку. – Чуть не забыла. У Феодоры был прекрасный куст чайных роз. Она очень просила за ним ухаживать. Я немного присматривала в эти годы, чтобы в шиповник не переросли. Да на зиму закрывала, чтобы не помёрзли… Думаю, его надо рассадить. Вы уж займитесь этим, Женечка. Мне земляные работы уже не по силам.
Женька
… Рынок представлял из себя пару длинных деревянных прилавков под навесом, на которых, тем не менее, весьма активно шумела, цвела и пестрела пока ещё не очень разнообразная по причине весны, но всё равно вкусная и ароматная жизнь.
Женька походила вдоль прилавков, прицениваясь, и получая от этого почему-то огромное удовольствие. Как, впрочем, и от покупок. Корзину уже оттягивали баночка свежего каймака с коричневой топлёной пенкой, пучки зелени, десяток домашних яиц и килограмм картошки. На этом, помятуя об ограниченности в средствах, она уже планировала закругляться – надо ведь ещё и в магазин за бакалеей! – но зависла у лотка с яркой клубникой.
– Конешно, – говорил квадратный хмурый дядька, любовно переставляя пластиковые коробочки с ягодами, – конешно, теплична ще. Зато своя – ягодка до ягодки…
– Я бы на вашем месте, – раздался за спиной готовой сдаться покупательницы голос, – не доверял этого куркулю. Он клубнику в сетевых магазинах скупает, а здесь гонит, как «свою». Только дороже…
Женька обернулась. Парень как парень – руки в карманах шорт, выцветшая футболка с жёлтыми миньонами и хитрые, прищуренные глаза.
– А ты докажи! – вызверился торговец.
– Я сам тебя застукал вчера, огородник!
– Брэшэшь!
– Собака твоя брэшэ! – обиделся парень.
– Да хто це такой? – возмутился дядька с клубникой. – Граждане, откуда вин взявся? А ну вали отсудава, хмырь, пока в нос не схлопотал! Неча народ в заблужденья вводить!..
Женька решила не дожидаться развязки и бочком протиснулась сквозь привлечённый склокой народ. В конце-концов, попыталась она оправдать свою гражданскую несознательность-невмешательность, у меня в корзине яйца – вещь хрупкая и посему страдает первой в процессе правдоискательства.
Парень её догнал, когда она уже сворачивала на Заовражную.
– Привет! – он зашагал рядом. – Как-то не особо знакомство наше прошло, – он смущённо поскрёб щетину на щеке.
– Бывает, – осторожно заметила Женя, покосившись на спутника.
– А с другой стороны – я вас всё-таки спас!
– От чего?
– От торжества базарного жулика. Если бы не я – был бы у него сейчас повод для радости, что обдурил ещё одну, э…. несведущего покупателя. Знаете, Женя…
– Вам известно моё имя? – Женька остановилась, удивлённо воззрившись на непрошенного спасителя.
– А? Да, конечно. Я ваш сосед. Почти, – он махнул рукой вверх по улице. – Живу сразу за пирожковым заводом мадам Тырлыковской. Вы уже имели честь с ним познакомиться?
Женька хмыкнула.
– Я – Артём, – он протянул сразу обе руки: одну – для пожатия, другую – за корзиной. Соседка возражать не стала – избавиться от тяжести, да ещё при подъёме в горку, было сущим облегчением.
– Я рада, правда, – улыбнулась она помощнику. – А то мне уж стало казаться, что Заовражная – этакая вотчина одиноких старух и их воспоминаний об уездных балах…
Артём засмеялся:
– Вы, я вижу, успели уже пообщаться с Диной Владимировной? Вряд ли кто-то, кроме неё, похож на завсегдатаев каких бы то ни было балов… Но! Старушки все милые и очень – порой даже чересчур! – заботливые.
– Я заметила! – тоже рассмеялась Женя. – Без их бдительного присмотра, думаю, на этой улице и комар не чихнёт!
– Вы не представляете, насколько правы, – подмигнул новый знакомый. – Вот, кстати, одна из них. Прелюбопытный экземпляр. Мимо неё уж точно не чихнёт…
Старушка в белой панамке и цветастом ситцевом халате рыхлила тяпкой проклюнувшиеся в палисаднике кабачки.
– С базаря? – осведомилась она.
– Доброе утро, баб Зин, – раскланялся Артём. – Это Женя, тёти Фени племянница. Будет теперь жить в её доме…
Белая панамка подозрительно уставилась на них.
– Слыхали? – обратилась она большей частью к девушке. – У нас тут Василия Пантелеича из пятого дома убили. А нынче следователь приходил и парнишку искал, что дом Пантелеичин продавал. Как же его, беса?.. Рэлторов фамилия его, кажись…
Объявив новость, огородница потеряла к молодым людям интерес и вернулась к тяпанью.
– Однако, – покачала головой Женька. – У вас тут, оказывается, не так идиллически, как кажется на первый взгляд…
– Вас это беспокоит? – рассеянно спросил Артём, о чем-то раздумывая.
– Беспокоит ли, что по соседству людей убивают? – возмутилась Женька. – Конечно, беспокоит! Вдруг завтра до меня очередь дойдёт!
Артём глянул на неё искоса, быстро, но Женька взгляд этот заметила.
– И потом, – продолжила она, – вы поторопились обнадёжить баб Зину, будто я здесь поселюсь. Я, собственно, приехала дом продавать. Появился покупатель. Вот только не могу до риэлтора дозвониться…
– Который пропал?
– Что? А, вы об этом… Вряд ли, наверное, возможно такое совпадение… – Женька неуверенно посмотрела на собеседника. – Или?..
– Зачем гадать? – пожал он плечами. – Если хотите, можем сегодня сгонять в агентство. Оно у нас одно, в Новом городе. Там всё и узнаете. Я вас с удовольствием подвезу.
– Правда? – обрадовалась Женька. – А я с удовольствием воспользуюсь вашей помощью. Если вас она, конечно, не обременит…
– Меня-то нет, – Артём остановился и, прищурившись, посмотрел вдоль улицы. – Вопрос – сможете ли вы?