Черный жемчуг
Шрифт:
Аннунсиата, которая не в силах была сдержаться и не таращиться во все глаза, впервые увидела вблизи пресловутую любовницу короля. При ее появлении в толпе поднялся оживленный шепот, поскольку мисс Палмер сопровождали не только служанки, лакеи, два мальчика-негра и множество собак, но и стайка восторженных юнцов; как только фаворитка со своей свитой приближалась, толпа мгновенно расступалась – со стороны это напоминало ветер, раскидывающий колосья на поле. Мисс Палмер и в самом деле оказалась примечательной особой – чуть ниже ростом, чем Аннунсиата, но достаточно высокой, внушительной и пышнотелой. У нее были голубые глаза, белоснежная кожа, тонкий прямой нос с изящно вырезанными ноздрями, придающий ее лицу пренебрежительное выражение, полные и алые губы, круглый, но тем не менее очень решительный подбородок. Ее темно-рыжие волосы потоком локонов спадали на спину и обрамляли лицо. Аннунсиата всматривалась в каждую деталь ее бледно-лилового шелкового платья, заметив обилие драгоценностей на шее, запястьях и пальцах фаворитки. Проходя мимо, мисс Палмер холодно кивнула Люси и коротко, хотя и подозрительно, оглядела Аннунсиату. Люси ответила на приветствие легким поклоном, который можно было счесть за реверанс.
– Вы с ней знакомы? – спросила Аннунсиата, когда мисс Палмер прошла.
– Все, кто бывает при дворе, знакомы с мисс Палмер. Стоит быть представленным кому-либо – и знакомства не избежать. Дорогая, а вот и моя излюбленная лавка перчаток. Не хочешь купить себе пару? Как насчет вот этих? Или лучше вон те, с бахромой?
Предстоящая покупка поглотила все внимание Аннунсиаты; качество и обилие товаров ошеломило ее, а цены потрясли еще сильнее, ибо она даже не представляла себе, насколько дорогими могут быть аксессуары женской одежды. Тонкие перчатки с бахромой – пятнадцать шиллингов за пару, чулки – одиннадцать шиллингов, туфли на пробковой подошве – четыре шиллинга, кружевная накидка – три фунта, серебристая лента для шляпы – пятнадцать шиллингов. Вместе с Люси Аннунсиата прохаживалась по галерее, рассматривая товар и останавливаясь поболтать с многочисленными знакомыми Люси, большинство которых она знакомила с Аннунсиатой – казалось, все они были заинтересованы незнакомкой. Девушка была также представлена двум джентльменам – пожилым и респектабельным, которых сопровождали их жены. Аннунсиата не могла не заметить, как смотрят на нее щеголеватые юноши, прохаживающиеся по Пассажу или флиртующие с придворными дамами. Люси рассказала ей, что во многих домах поблизости сдаются квартиры холостякам-придворным, которым не хватило места в Уайтхолле, и что большинству из них нечего делать, кроме как целыми днями бродить по Пассажу или сидеть в пивных, курить, пить и сплетничать.
Наконец Аннунсиата купила две пары перчаток и три пары шелковых чулок, и пора было возвращаться в карету. Они шли по направлению к выходу, когда их обогнала группа молодых людей, и один из них, обернувшись, остановился, широко улыбнулся Люси и протянул ей руки жестом искренней радости.
– Мисс Люси, какими судьбами? Хвала Богу за такую встречу. Скажите, неужели вы наконец решились бросить супруга и я могу увезти вас на своем белом коне?
Люси протянула ему руки и улыбнулась в ответ – очевидно, она хорошо знала и любила этого человека. Аннунсиата пыталась отвести глаза, но знакомый Люси очаровал ее. Его голос был густым и бархатистым, в нем звучал какой-то странный акцент, Аннунсиата никак не могла определить, какой именно – должно быть, смесь французского с каким-то другим. Мужчина был невысок ростом, но очень красив и элегантен; его смуглое лицо излучало добродушие, а синие глаза блестели от радости и свойственной ему живости. У Аннунсиаты появилось чувство, что она уже знакома с этим человеком, и знакома довольно давно.
– Хьюго, как прекрасно встретить вас! – воскликнула Люси. – Я думала, вы за границей.
– Я вернулся вместе с принцем Рупертом неделю назад – визит был поразительно непродолжителен, нам требовалось только передать письмо короля к его тетке. Я уже собирался навестить вас, но Ричарда не видно при дворе, и я решил, что вы уехали за город.
– Ричард бывает в Уайтхолле, но большей частью пропадает в апартаментах мастера Гайда. Позвольте представить вам мою кузину Аннунсиату. Дорогая, – повернулась Люси к девушке, – это лорд Баллинкри, близкий друг твоего кузена Эдуарда, и, надеюсь, самый преданный из моих друзей.
Хьюго Мак-Нейл улыбнулся такому комплименту, а затем поклонился девушке, на которую, следуя правилам хорошего тона, он отчаянно старался не смотреть в упор. Его поклон был весьма изыскан, и Аннунсиата присела в ответ, а когда они оба выпрямились, их глаза встретились. Оба смотрели друг на друга с откровенным любопытством, одновременно улыбнувшись. Почти не сознавая, что он делает, Хьюго протянул руку, и несмотря на неприличие этого жеста, Аннунсиата вложила в нее свои пальцы. Это произошло естественно, как будто они знали друг друга всю жизнь; Хьюго испытывал сильнейшее желание увести девушку куда-нибудь и побеседовать с ней, и только сознание того, что они окружены людьми, заставило его обратить мгновенный порыв в обычную любезность – Хьюго склонился над рукой Аннунсиаты и поцеловал ее с манерой, перенятой у галантных французов.
– Ваш покорный слуга, мадам, – произнес он, неохотно отпуская руку Аннунсиаты, а затем повернулся к Люси: – Могу ли я надеяться, что это столь неожиданно начатое знакомство будет продолжено? Вы собираетесь представить мисс Морлэнд ко двору?
– Да, разумеется, – она именно для этого и приехала в Лондон. Однако, Хьюго, раз уж вы вернулись, не следует пренебрегать нами. Вы придете к нам на обед?
– С величайшим удовольствием. Когда я могу навестить вас?
Люси, обдумав состояние гардероба Аннунсиаты, предположила:
– Может быть, в субботу? Аннунсиата могла бы похвастаться, поиграв нам – она талантливая музыкантша.
– В этом я не сомневаюсь. Тогда – до субботы. Передайте мои наилучшие пожелания супругу – на случай, если я не встречусь с ним в Уайтхолле.
Он снова поклонился и поспешил присоединиться к своим, ожидающим вдалеке, спутникам, а Люси и Аннунсиата неторопливо направились к выходу. Люси немного рассказала девушке о Хьюго и порадовалась счастливой встрече с ним, а Аннунсиата в душе удивлялась, почему она так рада возможности увидеть его снова через несколько дней.
Ральф сдержал свое обещание отвезти Мэри домой. Она была похоронена на кладбище в Тодс-Нов, возле небольшой церкви с черепичной крышей, где к самым стенам подступала лилово-коричневая болотная растительность. Могила Мэри находилась рядом с могилами Мэри Перси и Джона Морлэнда. Все считали, что похороны были устроены по всем правилам, включая процессию от дома к церкви. Впереди шли двадцать бедных женщин в траурных платьях и косынках, которыми снабдил их Ральф, затем слуги из трех домов в траурных перчатках и шарфах. Далее шествовали двое юношей, ведущих черных, покрытых попонами коней с высокими черными султанами на головах, за которыми шестеро мужчин, в числе которых были Криспиан и Фрэнсис, несли гроб, покрытый тканью с изображением гербов отца и мужа покойной. Покров с вышитым символом отца покойной – лежащим львом – несли шестеро дам, которых вели Кэти и Элизабет. Далее брели провожающие, возглавляемые Ральфом, Эдуардом, Сэмом Симондсом и Анной, облаченными в черные одежды, а за ними еще тридцать родственников, двадцать из которых были дети, друзья и крестьяне из ближайших деревень: На одежде последних не было траурного крепа.
Процессия подошла к церкви в сумерках, так что к тому времени, как кончилась заупокойная служба, уже стемнело. Родственники покойной вернулись в дом, освещенный так ярко, что его было видно из самого Рочестера. В доме продолжился поминальный ужин, состоящий из миндального печенья, пирожных, холодного мяса, белого вина, кларета и пунша. У ворот собрались бедняки со всего Редесдейла – в память о Мэри Моубрей им раздавали еду, вино и Мелкие деньги.
Не успела семья вернуться домой, как случилось еще одно несчастье. Однажды вечером Лия наблюдала, как дети молятся, готовясь лечь спать, когда внезапно почувствовала страшную усталость. Пэл предложила ей табурет и послала Беатрис к Клементу за настойкой, чтобы подкрепить Лию. Лия села на табурет, вздохнула и умерла. Только после ее смерти Ральф обнаружил то, что слуги знали уже давно: Мэри Моубрей только считалась хозяйкой дома, но все хозяйство Морлэндов лежало на плечах Лии. Она нянчила Мэри Эстер и ее детей, самого Ральфа и его потомство, а в последние годы одновременно выполняла обязанности воспитательницы, домоправительницы и старшей над горничными – обязанности, которые было не под силу выполнить одному человеку.
– Не знаю, сможем ли мы найти ей замену, – сказал Ральф как-то Кэти, вскоре после смерти Лии. – Каждый день слуги приходят ко мне с новыми вопросами, и я обнаруживаю, что еще одно решение в доме обычно принимала Лия. Что касается детей, я могу положиться на Пэл и Беатрис, однако ни одна из них не годится в воспитательницы, даже если я найду нового учителя... – Ламберт, которого после смерти Мэри ничто не удерживало в доме Морлэндов, уехал, к вящему тайному удовольствию Эдуарда.
– Ни один человек не сможет заменить ее, – уверенно заявила Элизабет. Лия часто бывала добра к ней, помня о сиротстве девочки.