Черствое сердце
Шрифт:
— Извини, но я тебе честно сказала, что я — не сахар. Ты заверял, что тебе все равно. Теперь имеешь! — выпалила я, а услышала:
— Ты еще скажи, что ты мне одолжение сделала, согласившись спать со мной и быть со мной!
Масло, капнувшее в огонь гнева, зашипело. Хотя нет. Кажется, это я не сдержалась и зашипела на парня. Сплюнула под ноги — яд скопился, надо избавиться. Лиза незаметно притушила вспыхнувшую пламенем слюну. Но Вова ничего не заметил. Он смотрел на меня. А я развернулась к нему спиной и ушла.
Потратила
Ближе к полуночи в стекло моего окна вмазалась здоровенная птичка. Не то, чтобы птичка… В общем, летучая мышь. А точнее, Куран. Он чуть не разбил стекло своей башкой, пытаясь влезть на подоконник. Спиртным от него разило, как от бочки. Наверное, столько, обычно не склонному к алкоголизму, вампиру пришлось осилить.
— Где он? Я буду рыть и крыть! — пафосно выдал Даниэль, заглядывая под кровать.
— Рвать и метать! — сквозь смех поправил его, оставшийся на улице, такой же не трезвый, демон.
Я выглянула. Убедилась: под моими окнами, на асфальте сидел Марк. Прямо на дороге, в позе лотоса.
— Славненько вы, мальчики, погуляли! — вздохнула я и, пользуясь знанием истинных имен, призвала Лизу. Она материализовалась в моей комнате, прикрытая лишь полотенцем.
— Что случилось? — воскликнула девушка, кутаясь в свое скудное одеяние.
— Принимай, — ткнула пальцем в сторону окна я.
Лизка тоже поинтересовалась пейзажем по ту сторону. Выругалась. Исчезла, и оказалась на улице. Выписала любимому пару молний. Прямо в зад. А он сфокусировал на ней разбегающиеся глаза, выдал: "О! Полотенечко!" — и дернул за край. Спустя секунду Лиза стояла посреди перекрестка между домами голая-голая, и дико злая. Ее истинный облик даже проступил сквозь человеческую личину.
Марка телепортировали восвояси за ухо.
Я же осталась один на один с Кураном, который усиленно искал в шкафу, под кроватью, и даже в ящичках тумбочки Вову (по частям хотел собрать, как пазл, что ли?).
— Так, давай-ка, отдохнем! — предложила я, намереваясь уложить вампира спать, а он был очень даже не против. Хлопнулся на мою кровать, и пока я расстегивала пуговицы его рубашки, развязывал пояс на моем халате. Отбилась. Ушла на кухню. Представив, каково будет парню проснуться завтра утром, сразу запаслась рассолом и кастрюлькой с холодной водой, вафельным полотенцем для компресса. С этим добром в руках в коридоре меня застала мама. Оглядела с ног до головы и спросила:
— Тебе плохо?
Я тоже посмотрела на собранное, и честно призналась:
— Нет! Маску хочу сделать. Холод, вода и соль хорошо влияют на кожу.
— Маска из рассола?
— Ага. Буду делать смесь, — соврала я.
Мама скривилась. А я подумала, что лучше бы призналась, мол, действительно плохо себя чувствую. Надо утром физиономию протереть соком от помидоров и огурцов, чтоб лишних вопросов не было.
Только переступила порог спальни, прикрыла двери, как чуть не уронила принесенное. Меня схватили, крепко сжав в объятиях. Ощупали мою грудь. Опознали: "Дина!".
— Обалдеть! Жену по размеру груди признаем! — буркнула я, отбилась от загребущих рук и поставила кастрюлю и банку на тумбочку.
— Ложись! — приказала вампиру я, и только сейчас заметила, что на нем из предметов одежды одни носки. Поняла:
— Подготовился.
Он поймал мою руку, притянул к себе, повалил на кровать. Я сопротивлялась, требовала отпустить, боялась отбить ему коленом что-то очень важное. Пыталась даже укусить за шею… Но в итоге, грозные восклицания превратились в слабые стоны, и я скрыла нас полотном невидимости, выкинув белый флаг в этой борьбе. Ладно, не флаг. И не белый — ночную рубашку, синюю.
Даниэль уснул. Мне удалось натянуть на него нижнее белье. Потом я накрыла его легким одеялом, и подумала, что и самой не плохо было бы одеться. А то, зайди мама утром, придется объясняться, срочно искать, чем прикрыться, краснеть. Вовремя надетые трусы — сокращают скандал с родителями! Помня эту истину, я с трудом, на ощупь отыскала в свалке шмоток на полу свою ночную рубашку. Приземляясь обратно на свое место, поняла, что все занято.
— Хоть на коврике спи! — сокрушенно пробормотала я, и потребовала: — Митя! Твою дивизию, ты, когда научишься у себя дома ночевать?
— Вема, бай-бай! Не шуми! Мы с вампиром спим! — выдал ребенок.
— Какая прелесть, а я? — озадачилась.
— Дин, и ты ложись, — раздался из темноты голос Даниэля.
— Ну, спасибо за одолжение!
Я примостилась на краю. Племянник прижался к вампиру, а тот протянул руку, чтобы обнять нас двоих.
"А кровать то маленькая, для такой компании" — заключила я, свисая попой с края.
Он спал, уткнувшись лицом в мою подушку. Пельмень нехотя завтракал кашей. Домовой изображал самолетики, кораблики и ловко подставлял ложку к его рту. Ребенок из кровати так и не вылез, принимал пищу в постели, поглядывая на вампира. Малой бдил покой обожаемого дяденьки.
— Алло? — я набрала номер коллеги. — Тём, привет, это я.
Оглянулась и убедилась, что Куран мигом проснулся, услышав имя моего собеседника. Перевернулся на бок и больными, красными глазами уставился на меня.
— Плохо себя чувствую, похоже, отравилась. Можешь мою смену отработать, а я потом вместо тебя выйду? Хорошо? Спасибо большое! С меня обед!
Положила трубку и села рядом с Даниэлем, протянула ему рассол. Куран поморщился, но отпил немного, спрятав свою гордость.